Альбом красавцев - страница 14

Ангел не вышел.

На улице, когда Лампапада Филовна откудахтала свое, Юрка сказал ей с гордостью:

— Что, испугался ваш ангел?!

У выхода с базара, в сторонке, в жидкой тени старой ветлы, совсем седой от едкой кубанской пыли, сидит на бревнах Герасим Филиппович Чубченко, член артели «Фотограф-художник», крепкий старик с сивыми запорожскими усами, и ждет клиентов. Тут же стоит тренога с его фотоаппаратом и — для любителей — задник, изображающий всадника в черкеске с газырями. У коня на рисунке из кровавых ноздрей валит густо, как из печной трубы, дым. У копыт валяется поверженный не то лев, не то тигр, не то меделянский дог. Вместо лица у всадника дырка, в эту дырку снимающийся просовывает голову. Сняться в виде охотника на тигров — заветная мечта каждого станичного пацана.

Вдали, на базарной площади, отчаянно визжат поросята, недоуменно гогочут гуси, требовательно и сердито мычат волы, скрипят колеса мажар, гудят колхозные полуторки, смеются и что-то выкрикивают люди. А здесь сравнительно тихо. От долгого ожидания, от жары и скуки Герасим Филиппович начинает клевать носом. Глаза у него слипаются, мысли путаются, и томная слабость охватывает все члены большого тела. Он дремлет, свесив голову на грудь, и вдруг слышит сердитый мужской голос:

— Проснитесь, Герасим Филиппович!

Чубченко открывает глаза и видит склонившегося над ним отца Дионисия — священника местной церкви, приземистого, широкозадого, как суслик, мужчину в парусиновом подряснике с пропотевшими насквозь подмышками и в соломенной, видавшей виды панамке.

На руке у отца Дионисия висит большая новенькая кошелка, из которой торчат наружу золотистый хвост копченого судака и зеленые стрелы молодого лука.

— Здравствуйте, отец Дионисий! — хрипло говорит Герасим Филиппович. — Сняться желаете?.. Давайте я вас на коне сниму — под Егория Победоносца. Только вместо копья будете судака в руке держать.

Бледные пухлые щеки отца Дионисия заливает розовая краска.

— Я не шутки пришел с вами шутить, Герасим Филиппович! — заявляет он драматически. — Извольте объяснить, почему вы нарушаете нашу с вами… конвенцию?

С деланным удивлением фотограф разводит руками:

— О чем вы говорите, отец Дионисий? Яка така конвенция — не разумию.

— Не притворяйтесь, Герасим Филиппович, не притворяйтесь! Вы все прекрасно понимаете.

— Ни, не разумию.

— Вы мне должны сорок рублей — за четыре карточки. По десять рублей с пары. Но я вижу, что вы — по непотребству своему — даже и не собираетесь их платить.

Герасим Филиппович вздыхает с кротостью и, хитро щурясь, говорит:

— На гроши у вас дюже хорошее зрение, отец Дионисий. Оце вы правильно усмотрели: не собираюсь.

— На каком основании не собираетесь?! Эти деньги — моя комиссия. Вы мне их должны, понимаете, должны!

— Ни, не должен!

— Это… обман! — кричит отец Дионисий дискантом, размахивая кошелкой. — Форменное мошенничество! Я на вас в нарсуд подам… по гражданскому кодексу!

Герасим Филиппович берет бушующего служителя культа за рукав подрясника и спокойно говорит:

— Не кричите, отец Дионисий. Вам же будет неудобно — люди услышат и скажут: «Слыхали, духовная особа из-за грошей на весь базар лаялась!» Сидайте-ка на бревнышки, поговорим ладком.

Отец Дионисий ставит на землю кошелку с судаком, снимает панамку и обмахивает ею потное, возбужденное лицо. Остынув, он начинает в примирительном тоне:

— Я не хочу с вами ссориться, Герасим Филиппович. Вы человек пожилой, положительный. Ведь я не прошу у вас больше того, что мне причитается по конвенции, правда? Но что мое, то мое!

— Верно! Оцей судак ваш? Ваш. И кушайте его себе на здоровьичко.

— Обождите. При чем здесь судак? Вы помните наши условия? Мы договорились, что я к вам буду направлять сочетающихся законным браком по церковному обряду на предмет заснятия оных на карточку. И вы с каждой карточки будете отчислять мне комиссию в размере десяти рублей. Был такой уговор?

— Ну, был.

— За это время я направил к вам четыре пары новобрачных, каковых вы, насколько мне известно, и засняли.

— Ну, заснял.

— Почему же вы не хотите платить причитающуюся мне комиссию в размере сорока рублей?