― Буду жить здесь, рядом есть ещё комната, занимайте её. Если найдёте в ней ненужные вам вещи, смело выбрасывайте. Будут «выступать» ― скажите ― это мой приказ, ― Рик и Дар кивнули и ушли устраиваться на новом месте. Я прямо в одежде свалился на кровать: ужасно хотелось есть, но не было ни сил, ни желания даже двигаться.
Глаза слипались от усталости. С тоской смотрел на портрет отца и мамы, ― молодые и красивые, они были так счастливы вместе. Пусть и недолго. «Интересно, повезёт ли мне, как отцу, встретить лучшую в мире девушку? Что-то не верится. И отчего в голову лезет такая чушь? Надо бы подумать, как быть с новыми родственниками. Лучше, конечно, найти предлог и выставить их вон. У тётушки такой свирепый взгляд, руку даю на отсечение, она постарается первой от нас избавиться. Тем более, что она ― настоящая ведьма, и не только характером…»
Меня разморило. Я увидел кошмар, в котором сражался с ужасными монстрами, и они побеждали. Близнецы уже лежали мёртвые у моих ног, а два огромных страшных змея душили меня, сжимая упругими холодными кольцами своих тел. Их маленькие головы застыли напротив моего лица, раздвоенные язычки словно дразнили: «Ты попался, Лэнни! Теперь не вырвешься!»
С криком подскочил на кровати. Рядом стояли братья. Рик держал за шиворот слугу и, увидев, что я проснулся, наклонил его голову в поклоне.
― Вот он, твой Хозяин, повтори!
Перепуганный до полусмерти слуга еле пролепетал:
«Это мой Хозяин, господин Лэнни. Я должен слушать только его приказы».
И он, дрожа, теперь уже сам поклонился мне.
― Хорошо, надеюсь, ты усвоил урок! ― это прогремел голос Дара, ― быстро накрой ужин в столовой. Мы голодны, а твой Хозяин ― особенно. Поторапливайся, живо!
Братья ухмылялись, наблюдая, как слуга выбежал из комнаты, спеша исполнить поручение. Я вытер вспотевший лоб.
― Если бы вы только знали, что за дрянь мне приснилась. А насчёт ужина ― правильная мысль, живот уже сводит от голода.
Через несколько минут тот же слуга примчался и позвал нас к столу. Мы радостно последовали за ним в предвкушении еды. Однако на столе нас ждал наполовину пустой горшок с кашей, и лежало несколько пресных лепёшек.
― Ты что, издеваешься? ― вспыхнул Рик, ― а ну, тащи сюда всё, что есть съедобного на кухне. Иначе пожалеешь, что родился на свет…
Слуга упал передо мной на колени.
― Простите, господин Лэнни! Мы Вас не ждали, ужин уже давно закончился, а господа не разрешают нам брать остатки их трапезы. Всё скармливают привезённой с собой страшной зверюге. Я принёс то, что оставил для своих детей. Больше на кухне ничего нет, хоть убейте…
При слове «дети» у меня сжалось сердце. Я велел слуге подняться с колен, взял его за подбородок и заглянул в глаза. Он не лгал, в его душе были только страх и страдание, а худое измождённое лицо говорило о постоянном недоедании.
― Забери еду со стола, твои дети не должны голодать. Похоже, здешние «господа» плохо заботятся о своих слугах. Пойдём, покажешь, где хранятся продукты. Кстати, как тебя зовут?
― Моё имя Джером, господин Лэнни, ― обрадовался слуга и стал складывать в корзину еду со стола.
Голодные близнецы жадными глазами провожали исчезающий хлеб, но возразить мне не посмели. Слуга махнул нам рукой и повёл за собой коридорами, в которых я когда-то играл. Мы остановились перед кладовой, закрытой на амбарный замок.
― Где ключ? ― хмуро спросил Дар.
― У госпожи, она всегда держит его при себе и даёт только своему мужу. Он следит, чтобы мы не взяли лишнего…
― Я тебя понял, Джером, ― мой голос звучал особенно тихо, что означало крайнюю степень раздражения. Послушный моей магии, замок рассыпался в пыль.
Близнецы тут же открыли дверь и набрали продуктов, необходимых для хорошего ужина. У Джерома от ужаса глаза полезли на лоб. Он заплакал, и, удивляясь сам себе, я произнёс то, что никогда раньше не говорил слугам:
«Успокойся, теперь ты, Джером ― мой личный слуга и находишься под нашей защитой, и я сам обо всём договорюсь с тётей. Иди вместе с телохранителями на кухню, и чтобы ужин был готов как можно скорее».
Стоит ли говорить, что вскоре все сидели за столом и жадно ели. Джерома я отпустил, но по его несчастному лицу понял, что он боится расправы от госпожи за то, что мы сделали.
