— Принеси, боярин, ларчик с пометами важными. Доподлинно надо знать о прежних делах и помыслах грека.
Боярин вышел и вернулся с ларчиком, где хранились тайные грамоты. Боярин любил Спафария, знал все о жизни ученого грека и деловито стал сказывать царю:
— Родился грек в Молдавии, отец поощрял отрока в науках, ибо сам был в них сведущ, и сына к тому же склонял старательно. Учил его в Царьграде, где постиг молодой отрок Николай в совершенстве древний и новый греческий, турецкий, арабский и другие языки. Там же отрок тайно сдружился с лукавыми людьми и сам стал отменно лукав и умен. Прослышав, что на его родине зачалась царская междоусобица, кинулся туда и воссевшему на престол хитростью господарю Стефану Х пришелся ко двору. Понравился молодой грек за знание книжных мудростей, ораторство и уменье языкам. Стал не только ученым мужем, но и другом душевным, и делил с ним тайны господарь.
Однажды, роясь в древних книгах, отыскал Николай тайную переписку господарей с Византией, и открылись лукавые происки Стефана Х.
Переписку перевел, а недруги господаря предали ее огласке. Владычество его покровителя, Стефана Х, пало.
Николай, по-прежнему пребывая при дворе, пережил еще одного господаря. Самой блаженной высоты и почести достиг Николай при господаре Стефанице.
Царь поднял голову, перебил боярина:
— Праведно ли это?
— Сказанное, государь, в большой доле истина.
— Молви, — кивнул головой царь.
Боярин передохнул, открыл ларчик и достал грамотку.
— Мыслю, государь, за надобное прочитать единую грамотку, в коей прописано о греке словами якоба очевидца, но, по моему разумению, — это происки подслуха, змеиное жало завидущих глаз.
— Читай, боярин, не торопясь, внятно, раздельно.
— «…Был боярин, по имени Николай Спафарий, очень ученый, гордый, богатый… Ходил он с княжескими провожатыми, кои шли впереди с пиками и мечами, с серебряными чепраками на лошадях. Его очень любил господарь Стефаница: обедал с ним, совет держал с ним, играл с ним и даже спал с ним…
Однако Спафарий не удовольтствовался тем добром и почетом, но взял и написал злословное и насмешливое письмо, вложив его в пустую трость, послал тайно воеводе Константину и призывал того воеводу сбросить Стефаницу и захватить престол. Но воевода устрашился и трость с письмом при надежном гонце направил в руки самому господарю.
Стефаница возгорел местью, читая злословия Спафария. Повелел он немедля позвать его в малую господарскую комнату. Едва тот вошел, господарь вынул из-за пояса свой кинжал и приказал палачу отрезать нос лукавцу Спафарию. При этом Стефаница молвил в гневе: „С этой приметой моего недруга будет знать весь мир“. Обливаясь кровью, Спафарий с позором бежал из дворца и был окрещен Курносым…»
Царь поднял голову, сбил боярина с толку резким словом:
— Ложное писание, боярин, все видели грека при полном носе!
— То, государь, темная заморская тайна, дело рук не иначе чародеев аль дошлых умельцев…
Боярин встал и раздельно, нараспев читал:
— «Беглый ученый грек Спафарий недолго задержался в Неметчине, где пригрел его и обласкал воевода Вильгельм. Здесь же сыскался искусный лекарь, который тайно лечил страшное уродство грека. Пускал ему кровь из щеки и накладывал на рану носа, кровь свертывалась в коросту, и нос вырастал. Через год нос вырос, грек вернулся на родину, но от стыда и посрамления вновь бежал ночью, хоронясь, как вор, хотя едва заметно было, что нос его резан. Грек поселился в Царьграде, где и прославился учеными делами, переводом библии и других мудрейших книг».
Царь вздохнул:
— Чудны дела создателя! Однако, боярин, не своди глаз с грека… Неведомо мне, какая нужда есть содержать его в посольстве?
Боярин горячо вступился за Спафария:
— Многое, сказанное о греке, — наветы завистников, людей злонравных. Спафарий много учен, в книжных переводах незаменимый искусник, в иных поступках тих, к делам твоим, государевым, радив и заботлив безмерно.
— Для Руси человек иноземный… Сколь важны его заботы?
— Не почти, великий государь, за дерзость: осмелюсь сказанное оспорить. Спафарий иноземец — не чета другим. Для Руси человек близкий, в вере христианской крепок, обычаи наши почитает своими, в соблюдении их примерно строг.
