— По-моему, мы приплыли, — затравленно оглянулся назад Минька. — К выходу уже не успеем, — констатировал он обреченно.
Но тут призрак вновь взмахнул рукой, и зловещее потрескивание прекратилось.
— А знаешь, мне кажется, она намекает на то, что прибить нас с тобой может в любой момент, — сделал вывод Константин.
— Она?
— Ты сказки Бажова в детстве читал? — осведомился Константин у друга. — Тебе эта особа никого не напоминает?
— Хозяйка… — неуверенно начал изобретатель.
— Ага, медной горы, — подхватил Константин. — Конечно, в кино она не совсем так выглядела, но если брать в целом, так сказать, общий сюжет…
— Но это же сказки, — возмутился Минька.
— А призраки? — осадил его Константин. — И вообще, я за то время, что здесь пробыл, успел таких сказок насмотреться. Одной больше, одной меньше — мне уже без разницы. Неужели ты намека не понял? От таких настойчивых предложений не отказываются. Так что придется тебе остаться и подождать меня. А еще лучше возвращайся-ка ты, дружище, на свежий воздух. Здесь боковых ходов нет, так что заблудиться невозможно, даже если мне на обратном пути не дадут провожатых. О, смотри, — ткнул он пальцем в сторону привидения, которое кивало в такт словам Константина, словно подтверждая их.
В опрометчивости своего заявления о том, что заблудиться на обратном пути даже при отсутствии провожающих невозможно, Константин успел убедиться через полчаса. Вначале он нырнул следом за призраком в какой-то небольшой низкий лаз, где идти было можно только согнувшись в три погибели.
Проход не был прямым, а все время изгибался то в одну, то в другую сторону. Он изобиловал перекрестками, причем, оглянувшись как-то назад, Константин заметил, что если идти обратно одному, то он запутается уже на первом из них. Каждый из перекрестков имел не меньше четырех, а то и пяти-шести ответвлений. О том, куда они вели, оставалось только догадываться, а где среди них тот, который правильный, — одному богу известно.
С каждой минутой, проведенной в пути, становилось все холоднее. Дорога все время шла под уклон. Наконец они остановились. Константин не считал, сколько перекрестков осталось к тому времени за плечами. Знал только одно — много. О том, чтобы одному вернуться назад, теперь и речи быть не могло.
Затем Хозяйка медной горы, как он мысленно окрестил ее, резко повернулась и двинулась к Константину. Тот невольно попятился назад. Привидение тут же остановилось, с укором показало открытые руки, словно говоря, что оно отнюдь не собирается причинять ему вреда. Продемонстрировав таким образом свое дружелюбие, оно немного подождало, изучающе глядя на своего спутника, и вновь, но уже гораздо медленнее, двинулось к нему.
— Ну что ж, семь бед — один ответ, — вздохнул Константин. — В конце-то концов, если бы тебе понадобилось, так ты меня просто бросила бы и все. А сам я обратно все равно бы не выбрался. Да и симпатичная ты, а красота убивать не может, ибо это противоестественно.
Последняя нравоучительная сентенция предназначалась главным образом для собственного успокоения, да и не была она верна. Но думать об этом не хотелось, да и вообще — назвался груздем, полезай в кузов, а коли уже залез, в смысле забрался под землю, так сиди там и не чирикай.
Впрочем, легкое прикосновение к его одежде действительно симпатичной, да что там — просто красивой женщины и впрямь не таило в себе ничего страшного. Честно признаться, Константин больше всего боялся того момента, когда ее рука, плавно поднимаясь вверх, дойдет до его лица и он ощутит мертвенный или какой там еще описывают в книжках холод, исходящий от ее пальцев. Он даже затаил дыхание, сдерживая бурные эмоции, но рука была теплой и ничем не отличалась от обычной человеческой.
Константин пригляделся повнимательнее, но и в лице своей провожатой тоже не увидел ничего необычного. Да, одежда по-прежнему слегка отсвечивала чем-то металлическим, и волосы у молодой женщины — на вид лет двадцати пяти, не больше — имели какой-то медный отлив, а в остальном…
Точеный, словно вырезанный из мрамора нос, большие, слегка раскосые глаза, внешние уголки которых поднимались чуть вверх, создавая впечатление чего-то южного, экзотического, полные сочные губы… Все говорило о том, что это обычная женщина из плоти и крови.
