— Тщеславие в тебе говорит, сын мой, — горестно вздохнул патриарх. — Забыл ты, что тяжелее свинца шапка Мономаха, да и не каждому она впору.
— Не забыл. Просто я выхода иного не вижу. Я ведь детей княжеских не убивал, а они растут потихоньку, так что, останься я великим князем, рано или поздно они не с просьбами ко мне придут — с требованиями. Значит — вновь конфликты, пусть локальные, и постоянное ожидание удара в спину.
— Что в конце концов вызывает манию преследования и доводит человека до патологии, то бишь маниакально-депрессивного психоза, — подхватил Вячеслав.
— Ты где таких слов нахватался? — удивился изобретатель.
— Спирт с медиками почаще пить надо, — усмехнулся Вячеслав. — Особенно с военными. Помнится, сижу я как-то под Урус-Мартаном в палатке у подполковника Сергея Николаевича Горшкова, и у нас опять кончилось. Ну, думаю, чего делать-то? А он мне и говорит…
— Ты погоди про Горшкова, — перебил Минька. — Вот этот вот маниакальный… — это что?
— Проще говоря, синдром Ивана Грозного или Иосифа Виссарионовича Джугашвили, — пояснил воевода.
— Ну, Сталиным я навряд ли стану. Не та закваска, — мотнул головой Константин. — А вот то, что при отсутствии царя Русь ни единообразную грамоту с новыми шрифтами не получит, ни арабские цифры — это точно. Даже Рязанская.
— А она-то почему не получит? — не понял патриарх.
— Нельзя допускать таких радикальных отличий, иначе это может привести к отчуждению одной части Руси от другой. У нас ведь их и без того их чересчур, владыка. Сам посуди, в законах уже изменения имеются, причем солидные. Это раз. Про войско я и вовсе молчу. Да что войско, когда у нас сама власть построена на совершенно иных принципах.
— Ну, про власть ты загнул, — заметил Вячеслав. — Ты и сам точно так же боярские шапки раздаешь, а тиуны твои точно так же дань собирают с крестьян.
— Э-э-э, нет, дорогой мой верховный воевода. У кого на Рязани и судейская, и гражданская, и военная власти в одном кулаке держатся? У меня, верно? А ниже возьми. Тиун налоги собирает, судья судит, а тысяцкие и прочие — воюют. Словом, разделение. У них же любой боярин, точно так же, как и князь, все три власти имеет — и по налогам, и как судья, и в дни войны отряд свой собирает.
— И ты считаешь… — начал было патриарх, но был вновь перебит князем:
— Не будет у меня короны, не будет и неоспоримого права лезть в чужой монастырь со своим уставом. Каким образом я заставлю всех князей поголовно строить новые больницы, школы и прочее? Что можно, я сделаю по-старому, как и раньше тебе обещал. Самару, Саратов, Астрахань и прочие города не просто точно так же назову, но и на тех же местах выстрою. И Архангельск поставлю, и даже Санкт-Петербург близ Финского залива отгрохаю. Он мне все равно понадобится. Но нужна корона. И не для меня, а для Руси.
— А вот эта пятая колонна, — осторожно осведомился Вячеслав, задержавшись перед уходом, чтобы остаться с Константином один на один. — Это кто же такие?
— Я к Любомиру твоих спецназовцев отрядил во главе с Паниным.
— Так ведь он вроде в Киеве, — удивился воевода.
— Вот он вместе со своим товаром и Торопыгой в Галич и выедет. Якобы спасаясь от рязанских полков, которые на подходе к Киеву.
— А еще кого послал?
— Да считай всех, кого ты хвалил, когда только-только из Константинополя вернулся.
— А почему я не знаю? Мои же люди, — возмутился воевода.
— Ты просто забыл, Слава. Вспомни, я же просил их у тебя на несколько месяцев, чтобы дельце одно провернуть, — мягко поправил Константин.
— Это ты называешь дельцем? — скептически осведомился Вячеслав, но дальше продолжать не стал.
А упомянутая «пятая колонна» уже в самые первые дни пребывания в Галиче развернулась на всю катушку. Блуждая с лотками по улицам, за первые же две недели они успели не только изучить расположение всех улиц, но и сосчитать количество сторожевых постов на различных участках крепостных стен.
Кроме того, под руководством Любомира они неустанно создавали нужный настрой в ремесленных кварталах, рассказывая о доброте — Константина к простому люду, о его справедливости и честности. Причем передавалось все это под соусом: «Сказывал как-то мне один знакомец в Киеве (Муроме, Владимире, Суздале, Ростове и т. д.), что как-то князь Константин Рязанский…»
