Словом, уговорил.
«Идите туда и, вместо того чтобы приобретать все эти чудеса за серебряные марки, возьмите даром, — откровенно и цинично говорилось в послании Григория IX. — Таким образом вы совершите сразу два добрых дела — обогатите себя и поможете нашему Христу, который скорбит на небесах, уныло взирая на то, как непотребно извратили схизматики его учение!»
Конечно, многие помнили, чем закончился первый крестовый поход на Русь. Ни один из числа выживших не решился ехать повторно в эти дикие земли, оправдываясь тем, что варвары совершенно незнакомы с рыцарскими обычаями, а потому воюют нецивилизованно и не по правилам. Он, гордый рыцарь древнего рода, не поедет драться с ними, потому что это ниже его достоинства.
В душе этот человек непременно добавлял, что он и так в прошлом походе лишился последних штанов, пардон, лат, если только не того и другого вместе, так что пусть теперь другие пощеголяют голыми задницами. Он в душе посмеется над ними, а на словах посочувствует.
Преувеличения в словах насчет штанов не было ни малейшего. Выкуп самым видным плененным рыцарям назначал лично император Священной Римской империи, причем задолго до их захвата в плен. Купец с явно выраженным мекленбургским акцентом попросил его оценить цену выкупа некоторых герцогов, пфальцграфов и маркграфов, что Фридрих II охотно сделал, а он хорошо знал, чьи владения сколько стоят.
Так что с захваченных в плен владетельных особ была содрана колоссальная сумма, в общей сложности составившая аж тридцать шесть с половиной тысяч русских гривен, да и то лишь потому, что Константин сжалился над датским королем Вальдемаром II и назначил за него всего-то десять тысяч.
— Только не надейтесь, ваше величество, что в следующий раз я затребую с вас пять тысяч, — заметил ему Константин. — Теперешняя сумма уменьшаться уже не будет.
— Об этом можете предупредить моих детей, — сердито буркнул Вальдемар, приканчивая четвертый кубок хмельного меда, и, склонив голову набок, язвительно заметил: — За такое количество марок, которое я каждый раз плачу на Руси за ночлег, вы, брат мой, могли хотя бы обеспечить меня приличным вином, а не этой слащавой бурдой, которая потом долго не желает утихать в моем желудке.
— В отличие от вас, я люблю ночевать под родными звездами. Наверное, поэтому я никогда не плачу столько за свой ночлег, — усмехнулся Константин.
Тем не менее папа все-таки создал коалицию, которую обозвал вторым святым походом. Разумеется, ни о какой святости говорить не приходилось, потому что воинство, отплывшее от берегов солнечной Италии, по большей части состояло из наемников, купленных итальянскими городами-республиками, в первую очередь венецианцами, так и не простившими Руси Константинополя.
По пути к ним присоединились немецкие и французские рыцари, пока еще сохранявшие владения в Греции, а также крестоносцы в монашеских плащах. Последних с большой натяжкой еще можно было назвать идейными, да и то наполовину. Жажда пограбить, скрытая за благочестивыми словами, все равно неумолимо выпирала наружу, выставляя напоказ свое черное нутро.
Ватацис заранее известил союзника, что напасть на огромное скопление кораблей его флот не сможет и потому они пройдут через Босфор беспрепятственно. Константин не обиделся, но потребовал сделать иное, то, что император осуществить в силах.
Армада — не армада, но почти двенадцать тысяч рыцарского сброда летом 1238 года высадились в Крыму близ хорошо укрепленного Судака.
Но это только у труса и неумехи вид высоких стен и могучих башен может вызвать оторопь и уныние — ну как взять эдакую твердыню. Бывалому рыцарю хорошо известно, что мощные укрепления в первую очередь свидетельствуют о процветании города. Значит, у его жителей есть деньги, коли они так трясутся над тем, чтобы их сохранить. А штурмовать крепости рыцари худо-бедно научились — не зря столько времени «тренировались» в Палестине и Египте.
Чего стоила одна Дамиетта. Этот город египетского султана окружали три ряда стен, и каждая из них была вдвое выше этих. Да и башен намного больше. А что толку? Если идти на штурм с именем божьим на устах и с хорошим мечом в руке, то никакая твердыня не устоит.
