Джесси рассмеялась и глубоко вздохнула. Лив увидела, как в ее глазах мелькнуло облегчение и даже радость, и выдохнула.
— Малышка Лив, прости, что подозревала вас, я такая глупая! — воскликнула она. — Можно я тебя обниму?
Лив ухмыльнулась и, сложив руки на груди, отодвинулась:
— Ни за что на свете! Ты знаешь правила.
— Ну Лив…
— Нет, все, перестань! Позвони своему жениху и обними лучше его, а я… — Лив вдруг подумала, что совершенно не хочет спать. А я поеду в «Аквамарин». Не буду мешать вам мириться! — бодро заявила она и умчалась переодеваться в свою комнату.
Через полчаса ее волосы, наконец, были причесаны и пышными локонами падали ей на спину и грудь, на лице красовался вечерний макияж, а маленькую, стройную фигурку украшал удлиненный, закрывающий попу, свободный топ, завязывающийся на шее, и обтягивающие ее стройные ноги декоративно драные джинсы. Завершали образ черные замшевые туфли на высоком каблуке.
Выйдя из комнаты, Лив увидела Джесси, сидящую в той же, что и полчаса назад, позе на кровати и отчаянно и даже как-то обреченно смотрящую на свой мобильник.
— Джесс? — спросила с удивлением Лив.
— Не могу до него дозвониться… С ним же ничего не случилось?.. Или он просто не хочет со мной говорить…
Лив выдохнула.
— Ты опять? Прекрати или я тебе врежу, честное слово! Не паникуй, если через пару часов не объявится, позвони папаше, он ради тебя шею себе свернет. — проговорила она жестким, непререкаемым тоном и добавила:
— Хочешь поехать со мной?
— Нет, Оливка… Только возьми охрану, хорошо? — рассеяно проговорила Джесси, и когда Лив выходила, то слышала, как она снова набирает его номер.
Через 15 минут «Кадиллак» с неизменными Бобби и Ларри подъехал на многолюдную стоянку перед баром. Народу, как всегда, было много, и Лив, в сопровождении жутко раздражающей охраны, зашла внутрь.
От удивления ее глаза расширились: этот чокнутый брюнетик Джонни уже спокойно носился за барной стойкой в своей традиционной одежде бармена и как ни в чем не бывало окружал своим невероятным обаянием и огнем кучкующихся девушек, прилипших к стойке, как лента скотча.
Вспыхнув от ярости, Лив уверенно прошагала на высоченных каблуках к стойке и, грубо спихнув какую-то млеющую от милой улыбки красавчика бармена брюнетку, воскликнула, потихоньку ощущая, как уровень гнева в ней растет:
— Черт бы меня побрал, Джонни, я надеюсь, у меня галлюцинации, и ты не стоишь здесь прямо передо мной весь такой напыщенный, как бирюзовый индюк, в своей барменской одежде, потому что в противном случае я перелезу через эту стойку, воткну свой невообразимо высокий каблук в твою пятую точку и лично вытащу тебя за шкирку из этого заведения, отправив домой к свихнувшейся от осознания отсутствия тебя Джесси!!!
Пока Лив толкала свою речь, Джонни постепенно справился с удивлением, охватившим его, когда он увидел Лив в баре, и теперь огненно улыбался, оглядывая девушку страстным взглядом с головы до ног, сияя ярче рождественской гирлянды.
— Я бы с удовольствием позволил тебе, Оливка, сделать со мой все это, но, к сожалению, я останусь здесь до утра, потому что Тони, другой бармен, уже ушел и, наверное, видит десятый сон… А что ты здесь делаешь? Насколько я помню, на тебе была такая сексуальная голубая пижамка, когда я уходил… — он снова огненно прошелся по телу Лив ласкающим взглядом, явно представляя ту самую пижамку, и Лив, снова почувствовав жуткое неудобство, быстро проговорила:
— Вот поэтому Джесс злится на тебя, кретин! Ты что, не можешь без этого, да?
Джонни ухмыльнулся и, наклонившись к Лив и обдав ее ароматом своего потрясающего одеколона, горячо шепнул ей так, будто она не понимала очевидного:
— Ну конечно не могу, малышка Лив! Ты же такая сладкая, я не могу устоять перед тобой…
Лив разозлилась так, что шкала в ее гневомометре прыгнула далеко за отметку 12 баллов. Она бросилась животом на стойку, схватив хохочущего Джонни за руку и гневно проговорив:
— Беги, Джонни, ох как я тебе сейчас отвешаю…
Джонни смеялся невероятно весело и, перехватив Лив поперек туловища, он легко, словно какую-то пушинку, посадил ее обратно на стул со словами:
