…Она взяла со стола нераспечатанную пачку сигарет и, раскрывая ее, вспомнила, как впервые закурила в тот день, когда Катя попала в автомобильную аварию. Теперь уже никак не бросить…
Потом, потом… что же было потом? Ах, да, вскоре приехала «неотложка», и когда врачи приподняли Оболенской голову, под ней оказался лист бумаги, где почерком Елены Николаевны была написана странная фраза: «Человеку всегда мало…». Экспертиза показала, что слова эти были написаны после того, как Оболенская почувствовала, что ей плохо. На это указывали характерные изменения в почерке.
Потом приехала милиция, составляли протокол… Свидетелей стали вызывать только после похорон…
Мысли у Алены путались, но спать не хотелось — просто сказывалась накопленная усталость. Да, уже под утро из кабинета Ковалевой они позвонили домой к Оболенской. Чтобы Алена тоже слышала разговор, Нина Евгеньевна включила телефон на селекторную связь, и то, что они узнали, стало еще одной загадкой.
Заспанный голос произнес вялое «алле».
— Простите, с вами говорят из театра, где работала Елена Николаевна. Вы ее соседка?
— Соседка, — голос заметно оживился. — А почему работала? Ее что, уволили? За опоздания, наверное? Так ее сейчас нет. Она нарядилась вчера и ушла на юбилей.
— Простите, а ее внук?
— И внук пошел с ней… Он вообще-то здесь не живет. Он где-то в общаге… Подождите… Я что-то в толк не возьму. Он же звонил, уж поздно было. Сказал, чтобы бабке передали — приедет, как договаривались, через две недели. А в театр, мол, на вахту не дозвонился — никто трубку не берет. Я спросила, чего сам-то мало там побыл, а он говорит, что у него самолет…
— А вы случайно не знаете, где он учится? Общежитие-то от какого института?
— Мне это ни к чему. Случилось что?
— Да, случилось. Как вас зовут, простите?
— Татьяна Семеновна.
— Елены Николаевны больше нет. Она умерла, Татьяна Семеновна.
Соседка часто-часто задышала и проговорила задыхающимся голосом:
— Ах ты, беда какая… Так внуку-то радовалась! Это Шишкины извели, на их совести…
Когда Ковалева положила трубку, Алена спросила:
— Какие еще Шишкины? Может, это имеет отношение к убийству?
— Вряд ли! — решительно отсекла Ковалева. — Просто склочные соседи. Мне Зинаида говорила, она про Оболенскую всю подноготную знала. И где же теперь искать этого Адама?
… — В Таллине! — решительно заявила Женя Трембич, узнавшая о разговоре с соседкой. — Его надо искать в Таллине!
Алена попросила, если возможно, расшифровать это высказывание. Женя задумалась на мгновение и согласилась:
— Думаю, от вас секретов быть не может. Тем более дело нешуточное! Короче, Энка, Алена Владимировна, по уши втрескалась в этого самого Адама.
— Господи! Когда же она успела!
— Да уж на это времени много не надо. «Пришел, увидел, победил…» Сами знаете, Алена Владимировна.
— Без посторонних, может, все-таки будешь без отчества?
— Да ладно… Уже вошло в привычку. А потом, это создает необходимую дистанцию. — Женя засмеялась. — Впрочем, и не только в этом дело. У нас на даче живет один весьма любопытный тип, жутко умный… такой маленький вундеркинд. Ему восемь лет, а к нему даже взрослые иначе как Федор Петрович не обращаются.
— Ну спасибо — утешила. Ладно, Евгения Викторовна, так что Энекен?
— Энекен с моей легкой руки позвонила Оболенской домой, и Адам, к счастью, был там. Уж что она ему плела, я не в курсе, я — девушка тактичная и потому удалилась, но договорились они встретиться в этот же вечер. На следующий день Энка должна была уезжать, мне позвонила буквально перед отъездом. Адам был с ней и собирался ее провожать. Ну где ему сейчас быть, если не с ней? — с уверенностью заключила Женя.
Они тут же решили позвонить в Таллин. Дома у актрисы никто трубку не брал, в театре сказали, что идет репетиция и сейчас посмотрят, занята ли Энекен или сидит в зале. Через некоторое время Алена услышала запыхавшийся голос.
Объяснив в нескольких фразах суть дела и извинившись за вторжение в ее личную жизнь, Алена выяснила, что Адам в Таллине не появлялся, но звонил ей на другой день после юбилея из Рима, куда улетел на две недели. Энекен страшно разволновалась, что он ничего не знает о смерти бабушки. На вопрос Алены, где он учится, Энекен ответила, что вообще-то они на эту тему не разговаривали, но, если она не ошибается, в каком-то университете, где учатся иностранцы.
