Я расслабленно улыбнулась, а Златоглазый, между тем, продолжил:
— Пора… — он кивнул на почти достигший горизонта Аурон. — До темноты мы с вами должны вернуться в Академию. Иначе ее обитатели всерьез подумают, что вас унес в свою сокровищницу один рассерженный дракон.
— А вы бы так сделали, если б рассердились? — весело поинтересовалась я. — О, у вас тут где-то родовое гнездо, да? — пришла внезапно догадка, но дракон лишь покачал головой в ответ:
— Нет, Валь. У меня есть замок на территории империи драконов, — видя, как загораются мои глаза, он шутливо добавил. — Будете совсем серьезно хулиганить, исполню вашу мечту и запру там в качестве ссылки. Будете томиться в башне и мечтать об освобождении…
Я не выдержала — рассмеялась, невозможно было представить добряка Златоглазого в роли огнедышащего страшилища. А он поднялся и протянул мне руку:
— Пора.
Я благодарно взглянула на мужчину, потом, встав на ноги, деликатно отвернулась.
— Валь? — услышала позади удивленный оклик. — Что случилось?
— Ну… — протянула я, оборачиваясь. — Вам же, наверное, переодеться нужно или еще что…
В самом деле, со стены я летела достаточное время для того, чтобы Златоглазый обнажиться успел и свою привычную тройку куда-нибудь припрятать, а тут я вообще соображала плохо, так что как очутилась в его объятиях, когда он уже одетым оказался, и тем более сказать бы не смогла.
— Валя, Валя, — насмешливо глянул на меня дракон, и…
И я на собственной шкуре ощутила, что значит по-настоящему бояться за кого-то другого! Потому что этот невозможный преподаватель почти повторил мой прыжок в никуда, правда, осуществив его куда естественнее, красиво прогнувшись в спине и ныряя в воздушное пространство под мостом с грацией и изяществом. Боже мой! Он, наверное, не раз такой трюк проделывал, а у меня душа в пятки ушла от одной только мысли, что с ним что-то может случиться. Не выдержала — метнулась к краю платформы, ухватившись за столб и пытаясь понять, что сейчас собирается делать Златоглазый. А он перевоплотился! Прямо в движении! Раскинув руки, летел на встречу с водной гладью, и тут вдруг его тело охватило огненным сиянием, вспыхнувшим почти до небес, и вот вместо преподавателя в форме я уже видела огромного алого дракона!
Минут пять двигаться не могла вообще, только зачарованно смотрела на это чудо природы. Так вот, значит, как оборачиваются ящеры. Ну, Златоглазый, ну…показушник он, вот он кто! Я тут стояла, переживала, а он на зрителя опять работал! Театр одного актера, весь билет продан! Ух, как я была зла, несмотря на то, что все еще не могла нормально двигаться. А этот пещерный…дракон завис напротив меня и откровенно скалился. Точно скалился — эта наглая морда только и могла, что надо мной издеваться! Вот зараза шипастая…ух, попадись мне только. Но в программу зрелищ избиение одной здоровой махины, похоже, не входило, потому что, заметив, видимо, на моем лице проблески вернувшегося самообладания, громадина сменила курс и осторожно приземлилась на мост, усаживаясь на все четыре лапы, раскрывая одно из крыльев и протягивая его в мою сторону. Я сначала не поняла, чего от меня хотят, потом, когда дракон нетерпеливо ударил по хрустальной глади хвостом, догадалась, что это приглашение подняться на борт. Для убедительности показала пальцем сначала на себя, потом на широкое крыло цвета заходящего солнца. Ответом — надо сказать, очень убедительным ответом — была сердито выпущенная из носа струя дыма. После этого сомнения как рукой сняло: я припустила и на крыло взобралась со скоростью пули. По туловищу, правда, пришлось пробираться, нагнувшись и помогая себе руками, потому что шумное дыхание зверя лишь добавляло трудностей восхождению. Но когда, наконец, оказалась в нужном месте, чтобы усесться и начать устраиваться, не выдержала: прижалась к теплой шее, обнимая ее руками, и только тогда выдохнула. Да, он мог сколь угодно долго превращаться на моих глазах, но быть за него спокойной я могла, лишь ощутив под ладонями чешую и отдаленно слыша размеренный стук сердца. Кажется, я начинаю понимать, что значили его слова: «Страх за кого-то другого — это совершенно иное. Его подчас невозможно искоренить…»
