Набрала воды, опустилась в ванну, старательно отмываясь от пыли и грязи.
На смену чудовищной, разрывающей изнутри боли пришла апатия. Это хорошо. С апатией гораздо проще. Сложнее заставить себя что-то делать, но зато не так мучительно.
Сумка, кажется, осталась в лесу, но пространственный карман всегда со мной. Так что после купания выловила из кармана баночку с лечебной мазью и намазала щиколотку.
Зачем я все это делаю? Не знаю!
В конце концов, валяться на полу и скулить от боли, ничего при этом не предпринимая, было бы еще глупее и бессмысленнее.
Переодеться в платье. С тех пор как оказалась в академии, ни разу сорочку не надевала. Доковылять до постели, рухнуть поверх одеяла. Не знаю, заснула я или потеряла сознание, но успокаивающая темнота почти сразу приняла в свои объятия.
Сквозь сон ощутила чье-то прикосновение. Кто-то нежно погладил щеку, кончиком пальца обвел контур губ.
Я улыбнулась:
— Арейш?
Рука замерла на мгновение, отстранилась от моего лица. А затем заскользила по ноге, снизу вверх, постепенно приподнимая подол. Вот рука уже на уровне колена, забирается еще выше, по бедру…
Я все же заподозрила что-то неладное. Распахнув глаза, встретилась взглядом с шиагом.
— Халраш? Ты… но ты не мог…
— Почему не мог? На тебе больше нет кулона. Ты больше не принадлежишь Арейшу. А значит… — Халраш зловеще усмехнулся.
Я закричала. Но не просто так, а заклинание. Стул подхватился со своего места и полетел к Халрашу. В тот же миг нас окутало волной черноты. Кровать, на которой я лежала, куда-то пропала. На мгновение показалось, будто парим в невесомости. Зато стул успел ворваться в черноту, так что вместе с нами был подхвачен волной магии.
Спустя мгновение тьма рассеялась. Я рухнула на что-то мягкое. Халраш упал сверху, придавив своим весом и выбив воздух из легких. А на него обрушился стул. Получив удар по спине, шиаг выгнулся, зарычал. Стул вспыхнул черным пламенем и осыпался пеплом, однако я успела воспользоваться ситуацией. Собрала всю свою силу и оттолкнула Халраша, вместе с тем перекатываясь, чтобы выскользнуть из-под него.
Мне это даже почти удалось. Из-под Халраша я все-таки выскользнула и собиралась уже привстать на кровати, причем совершенно незнакомой, но шиаг вовремя опомнился. Снова оказался рядом, схватил за плечо и повалил на спину, вдавливая в кровать. Взгляд мельком скользнул по слабо освещенной комнате, похоже, спальне. Краем сознания отметила незнакомую обстановку. Неужели Халраш перенес нас из академии?! Просто украл меня, чтобы теперь никто не помешал сотворить со мной все, что вздумается?
Впрочем, когда Халраш впился в губы поцелуем, все посторонние мысли вылетели из головы. Я взмахнула рукой и снова призвала магию, почти не глядя. Но что-то поток магии, видимо, все же подхватил. А в следующий миг шиага буквально снесло с меня… подумать только, еще одним стулом. Я вскочила с кровати, однако неудачно встала на ногу. Боль пронзила насквозь, колено подломилось.
Упасть я не успела. На меня Халраш налетел.
— Убью, тварь!
Вцепившись в плечо, резко развернул меня и швырнул о стену. Воздух выбило из легких, перед глазами потемнело, а спину пронзила боль. Халраш тут же оказался рядом, прижал к стене своим телом.
— Не-ет, не убью, — прошипел он. — Зачем убивать такую красавицу? Лучше использую по назначению.
Встретившись с ним взглядом, я чуть не закричала. Потому что в ярко-синих, полыхающих огнем глазах увидела безумие, самое настоящее безумие.
Вот только закричать не получилось — Халраш заткнул мне рот поцелуем.
Он целовал грубо, жестко. Шиаг безжалостно терзал мои губы, а его руки по-хозяйски шарили по телу, не лаская, скорее даже причиняя боль. Казалось, грубые прикосновения непременно должны оставить синяки. Вот он оторвался от моих губ, снова посмотрел мне в глаза.
— Ты будешь моей. Я ведь сказал, что ты будешь моей, — прошептал Халраш лихорадочно, приникая губами к шее.
Я пыталась вырваться, брыкалась, даже пиналась, но оттолкнуть Халраша больше не получалось. Когда ему надоело, запястья обвили черные нити магии и приковали к стене руки, вздернув их так, что пришлось встать на мысочки, чтобы дотянуться до пола. Сопротивляться в таком положении стало почти невозможно.
