— Да нет, я вообще случайно сюда зашел и совсем не думал… — ответил Николай и внезапно обнаружил, что рядом с ним уже собралась небольшая толпа. Семь или восемь человек стояли вокруг Гумилева и разглядывали его со всевозрастающим любопытством во взглядах. «Ну, конечно же! — догадался он. — Им не стихи мои интересны! Все они слышали про нашу дуэль с Волошиным и еще не успели забыть эту новость. Неужели они всерьез думают, что я буду об этом рассказывать?!»
— Почитайте стихи, если вам не трудно, мы все их очень ждем! — попросила его одна из вертевшихся рядом дам. Весь ее вид говорил о том, что ей не терпится посплетничать о скандально известном поэте, но Николай не собирался доставлять ей такого удовольствия. Лучше уж пусть эти любительницы перемывать косточки всем подряд болтают о его поэзии, а не о его личных делах!
— С радостью почитаю, если вам этого хочется! — галантно улыбнулся любопытной даме Гумилев. Краем глаза он увидел, что Анна обернулась в его сторону — должно быть, ее внимание привлекло щебетание окруживших его женщин. За это он готов был простить им нездоровый интерес к своей персоне и прочитать стихи с искренним удовольствием!
Их с Анной взгляды встретились. Николай слегка поклонился, девушка в ответ вежливо улыбнулась и кивнула. Однако в глубине ее темных глаз тоже промелькнул интерес: она, так же как и другие собравшиеся в зале, хотела услышать его новые стихи — в этом Гумилев не сомневался! Теперь желание Анны слушать его необходимо было «подогреть», усилить — и никак не допустить, чтобы ей стало скучно во время его выступления!
— Внимание, господа, минутку внимания! — тем временем уже звенел над галдящей толпой голос одной из узнавших его девушек. — У нас еще один гость, Николай Степанович Гумилев из Петербурга!
— Николай Степанович, выходите сюда, чтобы вас лучше слышно было! — нетерпеливо кивнула на середину зала ее подруга.
Анна улыбнулась Гумилеву, и ему показалось, что в ее взгляде было сочувствие. Неужели она догадывалась, что он пришел сюда совсем не для того, чтобы читать стихи, и что теперь, когда он увидел ее, ему особенно не хотелось этим заниматься? А главное, что особенно удивительно, неужели ей захотелось поддержать его в этом?
Окрыленный этой мыслью Николай решительно вышел в центр зала и обвел глазами своих слушателей. На него было обращено несколько десятков пар любопытных глаз, громкоголосые журналистки сумели привлечь внимание даже тех, кому давно надоело слушать чужие стихи.
Он никогда не чувствовал особого смущения, читая вслух собственные произведения. С тех самых пор, когда в шесть лет сочинил первое маленькое стихотворение об Африке и показал его няне и родителям — их искренняя восторженная похвала заставила его забыть о стеснительности навсегда. Но теперь он, впервые в жизни, ощутил ту самую неловкость, за которую раньше посмеивался над другими авторами. Его по-прежнему не слишком заботило, что подумают присутствующие о прочитанных им стихах, но откуда-то взялся страх, что они не понравятся Анне. Хотя ей он тоже читал свои произведения много раз…
Однако раздумывать над этой странностью Николаю было некогда. От него ждали стихов, и он начал читать самое последнее из своих произведений, сосредоточившись на том, чтобы не сбиться, ничего не забыть и не перепутать окончательный вариант стихотворения с одной из его предыдущих, забракованных им версий. Он читал, разглядывая лица слушателей, и не без гордости замечал на них неподдельный интерес — теперь уже к стихам, а не к последним бурным событиям его жизни. Кажется, даже самые любопытные сплетницы забыли и о Черубине де Габриак, и о дуэли с Волошиным, и обо всех слухах, которыми обросла эта история. Скорее всего забыли только на время, только пока он читал, но все-таки это было для него серьезным достижением!
И только о том, с каким видом слушала его Анна, Николай не имел ни малейшего представления. Он специально старался не смотреть в ее сторону — это точно помешало бы ему закончить стихотворение, заставило бы его перепутать слова и замолчать, причем независимо от того, увидел бы он в глазах Анны интерес или, наоборот, обнаружил бы, что ей скучно. Сосредоточиться на стихах он мог только так, не зная, что чувствует его любимая женщина.
