– А когда они вообще его «зацепили»? – кивнув на дверь, Олег вопросительно посмотрел на человека, сидящего в кресле: – И где?
– Ну... если фигурантка не соврала – а я думаю, она не соврала – первый контакт у них произошел где-то год назад. Судя по несколько метафоричному описанию, скорее всего, это имело место в нашем посольстве, даже наверняка в посольстве. Мероприятие у вас какое-то было крупное. Показушное.
– Это на фотовыставке было, в прошлом сентябре, – с живостью отреагировал на услышанное Иванов и посмотрел на Ахаяна. – Я вам в рапорте писал, Василий Иванович.
– Помню, помню, – кивнул головой тот.
Олег снова перевел взгляд на старика:
– А потом что?
– А вас что, в Академии разве не учили, что в таких случаях потом бывает?! И как, – улыбнулся старик. – Сначала повторная встреча. Случайная. Якобы. Где-нибудь в нейтральном месте. В другом посольстве на приеме, например. На какой-нибудь пресс-конференции. В театре. Да просто на улице. Затем, в случае благоприятного исхода, перспективного для инициаторов и организаторов, встреча уже не случайная. Обычно, как правило, в ресторане. Ну а затем и третья. Еще более не случайная. Уже в гостинице.
– Или на улице Виталь, в доме тридцать семь, центральный подъезд, – добавил Василий Иванович.
Иванов, после некоторой паузы, с недоуменной гримасой пожал плечами:
– Не пойму.
– Чего не поймешь?
– Как он сам на это клюнул. Бутко, я имею в виду. Ведь он же человек опытный. Должен был догадаться. Почувствовать, что из себя на самом деле представляет эта «Матрена». И куда она его тянет.
– Конечно, должен. И догадывался, – заметив, как Олег снова недоуменно наморщил лоб и опустил вниз уголки губ, Ахаян продолжил: – Запомни, юноша, одну простую вещь: что «Матрена» это она, с одной стороны, вроде как приманка-наживка. А с другой кто? Стервятник! А куда стервятник всегда летит? На падаль. Поэтому, если у человека внутри нет никакой гнильцы, залежалой червоточинки, никакая «Матрена» его никуда не затянет. Только покружит рядом – и... на другой скотомогильник. А вот если в нем такая червоточинка сидит, он себе сам непременно, рано или поздно, обязательно свою «Матрену» найдет.
– А чего ему вообще не хватало?
– Кому, Бутко? Хе-е, чего не хватало. Это мы с тобой сейчас до утра можем на эту тему. А то и до скончания века. – Василий Иванович с усмешкой переглянулся со своим соседом слева. – Эк, спросил! Чего человеку не хватает.
– Ну хорошо. Тогда такой еще вопрос. Почему Бутко, узнав, что его «контакт» засветился или начал засвечиваться, пошел на эту аферу с минаевской фотографией, а просто не сделал ноги, к американцам под крылышко?
– Пошел! Пошел, потому что повели. В этой афере он не более чем пешка, он тут ничего уже не определял. А ноги почему не сделал?.. Да потому что команды не получил. Зеленый свет боссы новые не дали. Сколько он на них поработать успел? Всего лишь год? Мало. Чтобы на пенсию, в Вирджинский лес сажать. Да и зачем он им там, под крылышком. Там своего такого добра хватает. Нет, он им здесь нужен, у нас, внутри. Потому как ценность для них не Миша Бутко представляет, как яркая незаурядная личность, а только лишь его возможности.
Олег немного помолчал:
– Ну и... что теперь будет?
– В каком смысле?
– С Бутко и... вообще?
– Вообще, разбирательство теперь будет. Я думаю, весьма основательное. Не исключено даже, что в самом скором времени комиссия к вам какая-нибудь нагрянет. Шерстить у вас там все, на уши всех ставить. Что там такого интересного наш Михал Альбертыч успел врагам-басурманам доложить. И кого заложить. Ну... а что касается его самого, то бишь судебной перспективы и... прочих санкций, то тут, – Ахаян посмотрел на Ивана Прокофьевича, – как мне представляется... будет немного потягомотней. В условиях складывающейся общественно-политической обстановки, благоприятствующей построению правового государства. Тут, если у Альбертыча смекалки хватит, да деньжат на ушлую «продажную совесть», то бишь адвоката, то он... сможет пободаться. Хотя, опять же, смотря как архангелам преподнести удастся... все имеющиеся материалы. И что нового нарыть. Хорошо, они его сейчас, тепленьким, увели. В таких ситуациях люди обычно доверчивей становятся. Откровеннее. Мягче.
