Шеф жандармов и начальник Третьего отделения Собственной Е.И.В. канцелярии Александр Христофорович Бенкендорф вспоминал: «В Петербурге вдруг впервые появилась холера. Государь из Петергофа, где имела пребывание Императорская фамилия, тотчас поспешил в столицу для принятия первых мер против этого грозного бича. Он велел устроить больницы во всех главнейших пунктах города; назначил окружных начальников для надзора за ними и для подаяния пособия неимущим и в особенности осиротелым от болезни; наконец, приказал немедленно вывести кадетские корпуса в Петергоф».
Меры в самом деле были приняты экстренные. 14 июня умер помощник «живописного мастера» в Адмиралтейской части столицы – а уже 16 июня впервые собрался комитет «для принятия мер противу распространения холеры в здешней столице», учрежденный под руководством военного генерал-губернатора столицы Петра Кирилловича Эссена. В состав его вошли генерал-адъютанты граф Александр Иванович Чернышев, граф Арсений Андреевич Закревский и князь Александр Сергеевич Меншиков; чуть позже комитет пополнили генерал-адъютант Илларион Васильевич Васильчиков, управляющий Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии Максим Яковлевич фон Фок и врачи – лейб-медики Яков Васильевич Виллие и Осип Осипович Реман.
Представительный состав – и пускай профессиональные медики оказались там в меньшинстве, зато исполнительная власть была представлена ровно настолько, чтобы обеспечить решениям комитета быструю реализацию. Да и врачи были привлечены в комитет не случайные, плоть от плоти исполнительной власти: Осип Реман исполнял должность гражданского генерал-штаб-доктора, а Яков Виллие руководил Медико-хирургической академией. О холере, надо заметить, Яков Васильевич знал больше всех других своих товарищей по комитету, хотя воззрения на болезнь имел специфические: еще в 1830 году он издал «Описание индийской холеры для врачей армии», где утверждал, что холеру провоцирует отделение желчи, а поскольку жаркие месяцы «есть время больших жаров и умноженного действия печеночной системы», то именно летом и вспыхивают эпидемии. И в 1831 году, забежим вперед, лейб-медик был активен: лично исследовал больных и составил затем «Отчеты о средствах, употребленных против холеры в военных госпиталях в С.-Петербурге с практическими замечаниями о свойствах сей болезни»…
На первом же заседании комитета был принят целый комплект решений – прежде всего во исполнение августейших указаний, перечисленных выше Бенкендорфом. Постарались учесть и общее, и частное, используя при этом «все те меры, которые оказались успешными и благодетельными в Москве». Постановили, «чтобы в каютах пришедших сюда по Неве барок, вся солома была сожжена, полы в них вымыты щелоком, окурены, и чтобы вещи подвергнуты были такой же окурке и проветриванию». В каждую из 13 частей столицы назначили по одному попечителю, главному доктору и медицинскому инспектору, также распорядились «при временных больничных домах и приемных лазаретах иметь Коммисаров, Смотрителей и вахтеров, прислугу, как мужскую, так и женскую», во все больницы «теперь же доставить необходимые медикаменты», при обнаружении «сомнительных больных» в частных домах принять меры «к ограждению самого дома» и обеспечить заболевших экстренной помощью.
Сразу определили и персональный состав борцов с холерой; среди попечителей оказались академик Петербургской Академии наук, будущий граф и автор знаменитой триады «Самодержавие, Православие, Народность» Сергей Семенович Уваров, сенатор и бывший столичный обер-полицеймейстер Иван Саввич Горголи, генерал и знаменитый в будущем военный историк Александр Иванович Михайловский-Данилевский.
В число медицинских инспекторов вошли видный анатом и хирург лейб-медик Илья Васильевич Буяльский, выдающиеся хирурги Иван Федорович Буш и Христиан Христианович Саломон, основатель первой в Санкт-Петербурге глазной клиники Теодор Генрих Лерхе.
Поскольку опыт шествия холеры по России подсказывал, что обычных городских больниц во время эпидемии может не хватить для всех недужных, сразу распорядились и об устройстве десяти временных холерных стационаров. Это решение тоже было предельно четким, с конкретными адресами лазаретов:
