Вместе с тем, если ты:
ж) грешил (и/или)
з ) лицемерил (и/или) и) ценил сокровища на земле превыше людей (и)
й) не исполнял а, б, в и г, то тебе: к) пиздец.
Таково послание, переданное отцом Джошу много лет назад. В то время оно казалось лаконичным до грубости, но если послушаешь несколько сот проповедей, смысл появится.
Этому Джошуа учил, этому мы учились, это несли людям галилейских городов. Тем не менее получалось далеко не у всех, а некоторые смысла вообще не угадывали. Однажды Джошуа, Мэгги и я вернулись с проповеди в Кане и увидели, что под капернаумской синагогой сидит Варф и проповедует Евангелие расположившейся полукругом стае собак. Похоже, собачек проповедь заворожила, но, с другой стороны, у Варфа вместо шляпы на голове красовался огромный бифштекс, поэтому я не уверен, что собачье внимание привлекало ораторское мастерство проповедника.
Джошуа сорвал стейк с головы Варфоломея и швырнул на дорогу, где дюжина собак немедленно обрела веру.
— Варф, Варф, Варф, — качал головой Джошуа, тряся гиганта за плечи. — Не бросай псам то, что свято. Не мечи бисера перед свиньями. Ты впустую тратишь Слово.
— Нет у меня никакого бисера. Я никакой собственности не раб.
— Это метафора, Варф, — невозмутимо пояснил Джош. — Она означает: не стоит нести Слово тем, кто не готов его принять.
— В смысле, как ты тогда утопил тех свиней в Десятиградии? Они тоже были не готовы?
Джошуа беспомощно глянул на меня. Я пожал плечами. Вмешалась Мэгги:
— Именно так, Варф. Ты все правильно понял.
— Ох, ну нет бы сразу сказать, — ответил Варф. — Ладно, ребята, мы пошли проповедовать Слово в Ма-гдалу. — Он поднялся на ноги и повел стаю своих апостолов к озеру.
Джошуа посмотрел на Мэгги:
— Я совсем не это имел в виду.
— Это, — ответила она и отправилась искать Иоанну и Сусанну, прибившихся к нам женщин, которые тоже учились нести благую весть.
— Я совсем не это имел в виду, — повторил Джошуа мне.
— Тебе когда-нибудь удавалось ее переспорить? Он покачал головой.
— Тогда скажи аминь и пошли посмотрим, что нам сварганила жена Петра.
Ученики собрались у дома — сидели на бревнах вокруг вырытого в земле очага. Все уныло смотрели в землю, явно погруженные в какую-то мрачную молитву. Даже Матфей пришел, хотя ему полагалось собирать подати в Магдале.
— Что случилось? — спросил Джошуа.
— Иоанн Креститель умер, — ответил Филипп.
— Что? — Джош опустился на бревно рядом с Петром и привалился плечом к рыбаку.
— Мы только что встретили Варфоломея, — сказал я. — И он об этом даже словом не обмолвился.
— Мы сами только что узнали, — пояснил Андрей. — Матфей принес весть из Тивериады.
Я впервые видел Матфея без привычного энтузиазма на физиономии. За последние несколько часов он как-то постарел на несколько лет.
— Ирод приказал отрубить ему голову, — подтвердил он.
— Мне казалось, Ирод его боится, — сказал я. Ходили слухи, что Ирод держит Иоанна в живых, поскольку действительно считает его Мессией и опасается гнева Божия, если погубит святого человека.
— Ирода об этом попросила приемная дочь, — сказал Матфей. — Иоанна убили по распоряжению неполовозрелой потаскушки.
— Ух елки, если б он не умер, ирония бы его точно доконала, — сказал я.
Джошуа сидел, уставясь в грязь под ногами, — думал или молился, сказать не могу. В конце концов он вымолвил:
— Последователи Иоанна теперь станут как чада в пустыне.
— Иссохшие? — попробовал угадать Нафанаил.
— Голодные? — попытался Петр.
— Сексуально озабоченные? — рискнул Фома.
— Нет, мозгодрочки, заблудшие. Они потеряются! — сказал я. — Хос-споди…
Джошуа встал.
— Филипп, Фаддей, ступайте в Иудею, передайте его последователям, что они здесь желанны. Скажите, что труды Иоанна не пропали втуне. Приведите их сюда.
— Но, учитель, — не выдержал Иуда, — у Иоанна — тысячи последователей. Если все придут сюда, как мы их прокормим?
— Он новенький, — объяснил я.
Назавтра был Шабат, и утром мы все направлялись в синагогу, когда из кущей выскочил старик в богатой одежде и распростерся у ног Джошуа.
— О ребе, — взвыл он, — я староста Магдалы. Моя младшая дочь умерла. Люди говорят, ты умеешь исцелять хворых и воскрешать мертвых. Ты поможешь мне?
