Я положила трубку и подумала о людской странности — зачем искать квартиру в центре, если нравится на Академической.
Квартира им подошла сразу. Довольные и возбужденные, они переходили из комнаты в кухню, не обращая на нас с хозяином внимания. Они уже представляли, что живут здесь и даже забыли, что в ней нет балкона, хотя до этого утверждали, что без балкона им не подойдет. Квартира действительно была хорошая, хотя и нерациональная с моей точки зрения. Все-таки пятьдесят метров для однокомнатной слишком много, я бы предпочла двухкомнатную, чтобы можно сделать и спальню, и гостиную, но им все нравилось, они даже выбрали место, где будет спать их любимая собака. Хозяин довольно подмигнул мне и шепнул:
— Возьмут, наверное.
Я боялась даже думать об этом. Мы вышли на улицу, и они сразу подтвердили, что о такой квартире они мечтали, и сегодня впервые увидели ее воочию, до этого она была лишь в их воображении. Они готовы вносить аванс, чтобы закрепить свои серьезные намерения, но есть одна маленькая проблемка, не хватает всего пяти тысяч долларов. Пять тысяч долларов — это были как раз комиссионные агентства, пятнадцать процентов из которых составляла моя зарплата. Я пригорюнилась: счастье было так близко и так возможно.
— Что же делать? — обреченно спросила я.
— Наташенька, а вы позвоните хозяину — поторгуйтесь с ним, — с надеждой сказала Татьяна, — может, он уступит. У нас правда нет этих пяти тысяч, вы же знаете, мы все продали.
— Хорошо, — пообещала я, тоскливо думая о том, что не только торговаться, но и звонить до сих пор боюсь.
Мы расстались, и я поехала в агентство, думая посоветоваться с кем-нибудь. Корольков Александр Иванович курил на лестнице, и, увидев мое озабоченное лицо, он, как дикий зверь, почувствовал добычу.
— В чем дело? — спросил он как-то особенно заботливо.
— Да вот, клиентам квартира понравилась, но…
— Пойдем, поговорим, — быстро предложил он и бросил недокуренную сигарету.
Мы пришли в комнату для менеджеров, и он, удобно расположившись в большом кожаном кресле, заставил меня все рассказать.
— Дело не стоит выеденного яйца, — уверенно сказал он. — Делаем так: ты сейчас звонишь клиентам и говоришь, чтобы привозили аванс в размере пяти тысяч долларов. Завтра, — он заглянул в ежедневник, — В три часа, я как раз свободен. Потом звонишь продавцу квартиры, говоришь, что клиент готов брать и вызываешь его на два часа. И все!
— Как все?! — удивилась я. — Клиенты готовы брать только за семьдесят, а с нашими комиссионными получается семьдесят пять.
— Ерунда, — отмахнулся Корольков. — Я попробую убедить хозяина снизить цену, а если не получится, то поднимутся покупатели.
— Они точно не поднимутся, у них денег больше нет.
— Это они всегда так говорят, можешь не обращать внимания. Увидишь, если надо будет, то найдут. Давай подождем до завтра. Положись во всем на меня, и ты увидишь, как работают профессионалы. Единственное, что меня смущает, так это то, что они могут «кинуть» нас. Они случайно телефонами не обменивались?
— Как кинуть? — ахнула я.
— Наташа, какой ты еще ребенок! — рассмеялся он. — Мы же посредники, а посредников всегда стараются «кинуть». А здесь особый случай, у нас даже договоров нет ни с кем. Твои клиенты просто могут приехать к нему на квартиру, и сойтись с ним напрямую. Они готовы платить семьдесят, он хочет семьдесят, а зачем здесь мы?
Я молча смотрела на него. Он был совершенно прав, обойти нас не составляло труда, но мне почему-то в это не хотелось верить, уж очень Татьяна и Андрей казались положительной парой.
Вообще продажа квартир — это такой кидальный бизнес, как я потом убедилась. Я слышала столько этих страшных историй от агентов, что вот, работали-работали, а потом клиент взял да и разорвал договор и сошелся напрямую. Агентство всегда старается себя обезопасить, подписывает разные бумажки со штрафами, забирает документы о собственности на ответственное хранение на время срока договора, при покупке старается взять деньги вперед, но риск всегда существует. Да, агент не рискует деньгами, но это всегда потерянное время, которым можно было распорядиться иначе, и даже дело не столько в этом, а в том чувстве гадливости, которое возникает при обмане.
