— Да… — выдохнула Фриде. — Кто вы?
— Ваш друг, этого достаточно. Ступайте, а то скоро стемнеет.
Мария Владимировна тут же накинула пальто и торопливо скрылась за дверями. Щёлкнул замок.
— Пройдёмте на кухню, — проговорила Елизавета Эмильевна.
Проведя странного и опасного гостя на чистенькую кухоньку, где давно уж не пахло ничем вкусненьким, она без сил опустилась на стул. Кирилл присел по другую сторону стола, побарабанил пальцами по столешнице.
— Ваш постоялец, — спросил он, — когда обычно возвращается?
— Константин Павлович? — вздрогнула Оттен.
«Он такой же Павлович, как и я», — хотел сказать Авинов, но отделался простым утверждением:
— Он самый.
— Константин Павлович не любит задерживаться допоздна… Что, вы и его хотите предупредить? Я передам…
В голосе женщины прозвучала такая робкая надежда на уход гостя, что Кирилл улыбнулся.
— Не надо меня бояться, Елизавета Эмильевна. Уверяю вас, Константин Павлович куда опасней меня.
— С чего вы взяли?
Отвечать Авинову не пришлось — ключ забряцал в замке.
— Он пришёл! — громким шёпотом сообщила Оттен.
— Я так и понял.
Левой рукою отодвинув присборенные шторы на двери, в кухню вошёл Сидней Рейли — бледный длиннолицый хмурый человек с высоким покатым лбом и беспокойным взглядом.
— У нас гости, Елизавета Эмильевна? — спросил он с неприятной улыбочкой.
— Это к вам! — поспешила заявить Оттен и торопливо покинула кухню.
Рейли вопрошающе посмотрел на Авинова. Кирилл сделал приглашающий жест:
— Садитесь… Константин Павлович. И не обращайте внимания на мою форму.
Английский шпион присел — вёл он себя небрежно и раскованно.
— Вы забыли представиться, — напомнил Рейли.
— Виктор Павлович Юрковский, помощник наркома по делам национальностей.
— О-о!
— Это ещё не всё. В прихожей я видел телефон — позвоните в Кремль Берзиню. Эдуард Петрович подтвердит, что я — это я и что мы — все трое! — на одной стороне. Если хотите, можете пригласить этого латыша, тут недалеко…
«Константин Павлович» покусал губу, соображая, а после встал и вышел в прихожую. Разговор был приглушён, до Авинова доносились лишь отдельные имена: «Юрковский… Сталин…» И вот клацнула трубка. Рейли вернулся на кухню и сел, вытягивая ноги.
— Допустим, я вам верю, — сказал он. — Что дальше?
Кирилл спокойно кивнул.
— Сюда я шёл за Марией Владимировной Фриде, — неспешно проговорил он. — Мне стало известно, что за её братом следит ЧК, надо было предупредить…
— Предупредили? — перебил его Рейли.
— Предупредил. А, услышав про Константина Павловича, решил задержаться.
— Почему?
Авинов усмехнулся.
— У вас много личин, мистер Рейли, — сказал он, — но эту маску я знаю.
Его визави сухо рассмеялся. Переменив позу, он задумался.
— Вы хотите предложить мне помощь? — прямо спросил Рейли.
— Помощь окажете вы, — грубовато ответил Кирилл, — а командовать парадом буду я.
— О-о! — уважительно протянул англичанин-одессит, и глаза его вспыхнули. — Знаете что? А давайте-ка мы с вами выпьем!
— Я не прочь.
Сидней Джордж, на правах хозяина, выудил початую бутылочку настоящего шустовского коньяку и разлил по рюмочкам.
— Будем!.. — бросил он короткий тост, и проглотил спиртное.
— Ваше здоровье, — поддержал его Кирилл.
Коньячок горячими струйками протёк по пищеводу, нагнетая приятное нутряное тепло.
— Я долго вил петли вокруг и около вашего Бойса, — «признался» штабс-капитан, — и к Блюменталю-Каламатиано[120] пытался подкатывать, пока не разобрал, что наибольшим влиянием и самыми широкими возможностями обладаете вы.
Рейли снисходительно кивнул.
— Скажу сразу, — продолжил Авинов, — что к большевикам я не испытываю ненависти. Я отношусь к ним как к опасным разносчикам «красной заразы» — именно поэтому они должны быть истреблены. Хороший коммунист — мёртвый коммунист.
«Константин Павлович» размеренно покивал.
— О да! — сказал он. — Большевизм — это раковая опухоль, поражающая основы цивилизации. Это архивраги человеческой расы, настоящие силы Антихриста. Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена!.. Кстати… Когда будете свидетельствовать против меня в ЧК, не перепутайте мои слова с вашими.
Кирилл усмехнулся.
