Мучимый припадком нервного смеха, Ильич изнемог. Откинувшись на мякоть кресла, он дрожащей рукой отёр потный лоб.
— М-да, плохо, очень плохо, — глухо проговорил он, — архиплохо…
— Ложились бы вы спать, Владимир Ильич.
Дверь неожиданно отворилась, и в комнату робко заглянула Крупская — некрасивая, худосочная, глаза навыкате. Рыба.[99]
— Володенька, — проблеяла она испуганно, — кто это?
— Свои это! — нетерпеливо откликнулся Ленин.
— А ты почему не спишь? Поздно уже…
— Ложусь я, ложусь, ступай!
Было заметно, что жена являлась для Владимира Ильича сильнейшим раздражителем. И более всего выводила его вот эта слезливая доброта Надежды Константиновны, воистину рабская покорность, смиренное непротивление. Крупская ни разу не сказала худого слова супругу, хоть и было за что бранить. Даже когда её «Володенька» спутался с Инессой Арманд, она не закатила скандал, бушуя от ревности, не попыталась выцарапать глаза изменщику, а кротко уступила. Любовь зла…
— Завтра сюда прибудет надёжный человек, — сообщил Авинов приглушённым голосом.
— Кто именно? — требовательно спросил Ленин.
— Тер-Петросян.[100]
— Камо? — обрадовался вождь. — Очень хорошо!
— С ним его группа, — продолжил Кирилл, — молодёжь с Московских пулемётных курсов — эти за вас жизнь отдадут и рады будут. Оградим вас, Владимир Ильич. А пока — спокойной ночи.
Откланявшись, штабс-капитан удалился тем же путём, каким и прибыл.
Поздно утром, голодный и невыспавшийся Авинов прокрался на поляну, где рос огромный семисотлетний дуб. Направо от неё отходила дорожка, пересечённая Центральной аллеей, уводящей в липовый лес. Подальности от Большого дома аллею зажимали два древних кургана. Справа, на верхушку самого высокого из них, вилась серпантином тропинка — под сень старой липы, где стояла скамейка.
Штабс-капитан сразу обнаружил Камо — этот дерзкий, незаурядно храбрый левак прогуливался по аллее как ни в чём не бывало. Южанин, с бородкой-эспаньолкой и острыми усами, он здорово смахивал на Атоса. Прославился Тер-Петросян после ограбления Госбанка в Тифлисе, задуманного его другом и товарищем Сосо Джугашвили. Это был самый грандиозный «экс»[101] — тогда дружина Камо похитила триста с чем-то тысяч рублей, а народу полегло — полсотни человек. Самому Тер-Петросяну не повезло — его схватили и заключили в Метехский замок, откуда он бежал. Благородный разбойник. Обаятельный грабитель. Честный вор.
— Э-э! — радостно воскликнул Камо, увидав выходившего к нему Авинова. — Какие люди! Какая встреча!
— Никшни! — цукнул[102] на него Кирилл.
— Ай-ай-ай, — огорчился Симон Аршакович, — совсем забыл… Где Старик, уважаемый?
Авинов подбородком указал на макушку кургана.
— Ага! — мягко улыбнулся Камо. — Ну, пусть отдыхает, не будем ему мешать. Пойдём, дорогой, с отрядом познакомлю. И давай не будем прятаться! Я — друг Ильича, и мои курсанты — его друзья. Разве не могут друзья гостить? Могут! Должны! А как же? На то они и друзья…
— Я на это и рассчитывал, когда предлагал Иосифу Виссарионовичу свой нехитрый планчик, — кивнул штабс-капитан. — Нужно окружить Ленина верными людьми, не оставляя его одного ни днём ни ночью.
— Заночуем! — осклабился Тер-Петросян. — Разве не могут друзья заночевать?
— А могут ли эти друзья противостоять грубой силе? — улыбнулся Авинов.
— Обижаешь, уважаемый! — протянул Камо. — Я лично учил их стрелять из пистолета навскидку, правой и левой, и как взрывчаткой пользоваться, и приёмы кое-какие показал… А как же, дорогой! Ильич ещё весной дал мне боевое задание сколотить группу для диверсий в тылу врага.[103] Сейчас ты её увидишь, дорогой, в полном составе!
Тер-Петросян завёл Кирилла в самую чащу. Там, на полянке, на огромном стволе поваленного дерева, сидели ровно десять парней и девушек, одетых просто и неброско. Остановившись за толстым клёном, Камо негромко представил свою команду:
— Вон тот светлый — Рома Разин. Сам из крестьян, жил в Витебске, точнее, мыкался по господским углам с матерью-прачкой. В детстве начитался, чего не надо, и надумал сбежать в Америку — залёг в вагоне под лавку и до самой Одессы добрался. И в трюм американского парохода залез, паршивец, еле нашли! Он и в Германию сбегал… Потом на фронте в немецкий плен попал. Большевик…
