— Мы пока три судна подготовили — «Мурман», «Могучий» и «Любимец». Обшили их котельным железом, перебрали движки…
— С них и начнём.
— А ещё у нас буксир имеется! — помявшись, Виноградов заметил виновато: — Вы не смотрите, что их тут много плавает. Лоханки, право слово! Рухлядь.
— Попробуем сделать из дерьма конфетку, — улыбнулся Авинов и прокричал громким командирским голосом: — Ро-ота, стройсь!
Матросы лениво изобразили подобие рядов и шеренг.
— Комендоры, гальванеры,[156] наводчики… Выйти из строя!
Человек десять сделали шаг вперёд. Среди них переглядывались два кондуктора, что ехали в одном вагоне с Кириллом, — братья Эктовы, Димитрий и Даниил. Именно так они представились Авинову. А если пробовал кто звать их хотя бы Дмитрием и Данилом, тем более Митрием и Данилой, братья не отзывались. Из принципа.
— Где служили? — поинтересовался Авинов.
— Крейсер «Богатырь», — ответил Даниил.
— Линкор «Петропавловск», — проокал конопатый Зюзя.
— А мы вше с миноношок, — бойко прошамкал молодой парень с выбитыми передними зубами, прозванный Беззубым Талалой.
— Это кто ж тебя так? — спросил Кирилл.
— Не помню, — пожал плечами Талала, — пьян был. Ктой-то каштетом жахреначил…
— Товарищи революционные матросы! — повысил голос Авинов. — Ставлю вам боевую задачу: установить орудия на три парохода! Димитрий с Даниилом командуют, а мы все на подхвате. Чем скорее кончим, тем скорее пойдём в бой за власть Советов! Вопросы есть? Вопросов нет. Начали!
Для того чтобы колёсные пароходы превратить в канонерские лодки, выбрали подходящий затон, где и отшвартовали «Мурмана», «Могучего» да «Любимца».
Оглушительно трещали молотки клепальщиков, тюкали топоры плотников, перестилавших хлипкие палубы настилом из брусьев, подбивали подпорки-пиллерсы, сверху клали листовую сталь. А уже потом, с помощью такой-то матери, крепили пушки — тяжёлые стодвадцатипятимиллиметровки и зенитные «виккерсы» калибром сорок миллиметров.
Пушки ставили перед пароходной будкой и позади неё, из-за чего суда приобретали несерьёзный, доморощенный вид.
На палубах и в трюмах трёх боевых единиц Северодвинской флотилии трудолюбиво копошились матросы-артиллеристы и питерские рабочие, впрягались и военспецы — им было стыдно служить большевикам, но иначе пайка не давали. А вот больше сотни ревматов избегали возни и грязи — они шлялись по пристани, метя широченными клёшами, и, как их бескозырки «блинчиками» удерживались на бритых затылках, было непонятно.
— Фасон держат, — криво усмехнулся Димитрий Эктов, — ждут, чего ты, товарищ комиссар, делать станешь.
— Дождутся, — усмехнулся Авинов. — Уже дождались. Люди, обедать!
— Война войной, — хохотнул Даниил, — а обед — по расписанию!
Столовая располагалась на барже-ресторане. Теперь, правда, осетрового балыка или икры там не предлагали, в меню значилась перловка да вяленая рыба.
Когда «бригада тов. Юрковского» поднялась на баржу, Кузьмич на пару со здоровенным морячком по кличке Гиря поднял трап.
— Это чё за дела? — заорал с берега Стройка. — Ты чё, комиссар, сдурел? Голодом морить р-революционного матроса?!
Авинов облокотился на перила.
— А у нас тут социализм, — проговорил он. — «Неработающий, да не ест!»
Не слушая возмущённый рёв, Кирилл подмигнул повару (или его следовало называть коком?), и тот вынес скромный вклад комиссара Юрковского — ящик английской ветчины.
— О-о! — прокатился голодный стон.
— По банке на двоих, товарищи! — прикрикнул Авинов, и негромко спросил Алексея: — Чем там матросня занята?
— Митингуют!
— Чем бы дитя ни тешилось…
— Так мы что, — приглушил голос Лампочка, — так и будем в этом Котласе? А Петроград как же?
— Чует моя душа, — подмигнул ему Кирилл, — что здесь мы не задержимся! Как там Юрка?
— Обиделся на меня, что не взял, — улыбнулся Алекс. — Глупый…
— Ешь-ешь давай. Чем скорее кончим на Двине, тем быстрее на Неву умотаем!
После обеда работников прибавилось втрое — «ревматы» со скорбными лицами старых дев, коих склоняют к прелюбодеянию, взялись помогать на судоремонте. Форс форсом, а кушать-то хочется…
Павлин Виноградов тем временем обегал пароходы «Сухона», «Усть-Сысольск», «Компаньон», «Феникс» и притащил единственные средства связи — мегафоны, верно прозванные матюкальниками.
