Только один человек мог оставить его здесь – сам Мартьянов. Но для чего? Он что, отдал его на хранение Анри? Глупо. Но как спецпистолет оказался здесь, в этой стране? Возможно предположить, что Вадим прихватил его с собой в январе 1992 года, когда его сопровождали официальные лица. В откровенной беседе Болотин назвал двух сопровождающих: Жученко и Егорова, вспоминал Лугано. Они не обыскали клиента. Не удосужились обыскать. Может быть, самонадеянно похлопали его по карманам, тогда как грозное оружие находилось в спецкобуре на жесткой упряжи. В какой-то момент Вадим мог раздать конвоирам по пуле промежуточного калибра. Каждому хватило бы по пуле. Вадим стрелял здорово. И ему не пришлось бы перезаряжать оружие, поворачивая двуствольный блок вверх и закладывая в стволы два патрона в спецобойме. Автоматическое перезаряжание не могло быть реализовано в этом пистолете из-за конструкции уникального патрона.
Возможно ли, что Вадим оставил свой пистолет в день убийства Наимы? Ему нужно было избавиться от любого оружия, стреляло оно или нет, поскольку ему предстояли переезды и перелеты по этой стране, а значит, и строгий контроль.
Возможно ли, что он забыл о нем? Это смотря где и при каких обстоятельствах он избавился от него.
Черт, снова подосадовал на себя Лугано, ему не удалось побольше пообщаться с Анри, и он мало что знал. Ему казалось, что его метод «тактичного давления» на директора музея был оптимальным. Оказалось, что он стимулировал Анри к мести.
Погрузившись в разбор, Виктор не услышал шагов за дверью и вздрогнул. Николь Лаббе не смогла сдержать эмоций и забыла форму вежливого обращения:
– Снова ты?! И даже раздетый! Что ты здесь делаешь? Как ты вошел сюда? У тебя что, дубликаты ключей от всех дверей?
Она бросила взгляд на урну. Потом только рассмотрела рану на руке непрошеного гостя.
– Ты ранен?
– Не волнуйся, пуля прошла навылет.
– Назови хоть одну причину, по которой я должна волноваться о твоем здоровье. – Николь была одета в классическое платье с короткими рукавами, босоножки на высоком каблуке. – Что это у тебя на руке?
– Провод от зарядника. Заканчивается энергия, и я едва могу говорить.
Николь выдержала убийственную, как ей показалось, паузу.
– Я принесу бинт.
Она вернулась через минуту и ловко, как медсестра, наложила повязку, закрепив ее в нескольких местах пластырем, чтобы та не сползла. И в упор не замечала пистолета на столе своего шефа.
– Тебе нужно отдохнуть. – Она в недоумении развела руками. – Честное слово, не понимаю, почему помогаю тебе.
– Может быть, потому, что я спас тебе жизнь? Пару дней тому назад я застрелил здесь трех человек, помнишь?
Николь удивленно подняла брови.
– Может быть, и поэтому. – И продолжила тему: – Погоди, ты все еще решаешь проблему моего шефа?
Лугано не стал огорчать ее известием о смерти Анри.
– Да.
– Чего ради?
– Его проблемы пересекаются с моими.
Он взял со стола пистолет и положил в карман брюк.
Женщина не сдержала иронии:
– Теперь я понимаю, почему тебя ранили. Мужчине твоих габаритов нужно оружие побольше. – Она показала размер руками, широко разведя их в стороны.
– Ты далеко живешь?
– Почему ты спрашиваешь?
– Мне нужно где-то отдохнуть.
– У нас в подвале много запасников, там тебе самое место.
Лугано проспал на широкой удобной кровати двенадцать часов. Была полночь, когда он проснулся. И первый вопрос, который он себе задал, был: «Где я?»
В ногах лежал банный халат. Виктор надел его и вышел из этой темной комнаты. Тотчас увидел Николь. Она, поджав под себя ноги, сидела в глубоком кресле и читала какую-то книгу. Не отрываясь от этого занятия, одной рукой указала направление:
– Кухня и туалет там. Помещения раздельные, не перепутай.
Лугано выбрал кофе, к которому привык, – растворимый. Прихватил чашку для Николь. Она покачала головой, отказываясь:
– Мне скоро ложиться...
– Твой дом далеко от центра?
– Мне не хочется отвечать на этот вопрос. Но раз уж ты спросил... Я живу почти в центре. Если ты выглянешь в окно, увидишь шумную парижскую улицу. В двух шагах от моего дома – Барселонская площадь и железнодорожный вокзал. – Николь дотронулась до своего плеча, подразумевая рану Виктора. – Вчера ты так и не ответил на мой вопрос: хорошо развлекся на вечеринке «Век разума»?
