— Должен ли я испытывать из-за этого какие-нибудь угрызения совести? — спросил он. Он говорил на хорошем английском языке с легким испанским акцентом. — Вам, надеюсь, известно, что Жан-Поль не смог бы э-э… достичь успеха, если бы не был близок к самоубийству.
Его лицо скрылось в облаке дыма. Он наклонил голову набок и теперь еще больше напоминал Мюррею рептилию.
— Вы до сих пор еще не знали меня. Конечно, у меня есть определенные связи, и некоторые из вас, может быть, видели мой фильм. Но никто из вас не видел «Три раза за раз», иначе вас бы здесь не было. Мне нет никакого резона повторяться. Я всегда интересуюсь чем-то новым. Послушайте, что я вам расскажу, и если я так говорю, значит, я приказываю вам слушать, потому что вы будете жить этим.
Мюррей нагнулся вперед в своем кресле. У него в начале его карьеры артиста было достаточно возможностей работать с талантливыми авторами и режиссерами; он мог вспомнить полдюжины таких высокомерных гениев. Несомненно, и этот человек относился к ним.
Дельгадо сделал короткую паузу, потом продолжил:
— Мы всегда и везде слышали одни и те же утверждения и знаем, что они истинны. Мы встречаем их во многих монографиях и на большинстве философских семинаров. Мы находимся на стадии упадка. Вот описание одного человека, живущего в этом времени, который придает огромное значение свободе каждой отдельной личности.
Этот человек очень напоминает марионетку. Он внутренне испорчен. Вы знаете его? У него нет определенной цели. Он слывет индивидуалистом, но внутренне стыдится своих желаний, которые, собственно, только позволяют ему забыть, что он, в сущности, еще ни к чему не готов. Он пытается ухватиться за что-нибудь, подражает своим соседям, чтобы не заставлять себя самого принимать многочисленные решения. У него есть дети, из которых он хочет со временем создать подобия себя самого, и он готов загубить их детство и юность. В конце концов он становится полным алкоголиком и утешает себя огромными порциями спиртного. — Здесь Дельгадо взглянул на Мюррея, и тот почувствовал себя, как маленький мальчик, который только что напроказил в школе.
Он отвратителен мне и также отвратителен вам. Каждый знает его, но никто его не понимает, так что в отношении него до сих пор никто ничего не предпринял. Он очень интересует меня, и за следующие четыре недели — пока наша пьеса не пойдет в Лондоне или еще где-нибудь — вы тоже должны заинтересоваться этим. Всем все ясно?
Дельгадо покрутил сигарету, откинулся в кресле, переводя взгляд с одного из присутствующих на другого, словно только что бросил вызов и теперь ожидал ответа на него.
Остальные молчали. Наконец слово взяла Ида.
— Это значит, мистер Дельгадо, что результатом наших… наших коллективных усилий должна быть критикующая наше общество пьеса?
— Нет, у меня нет намерения призывать к проведению реформ. — Дельгадо говорил намеренно равнодушно. — Я художник, а не врач. Моя специальность — рак и гангрена в той стадии, когда больше нет никакой надежды. — Он отодвинул кресло и встал. — Мы встретимся завтра утром, полдесятого, и проведем обсуждение всех этих тем. Спокойной ночи.
Когда Дельгадо покинул помещение, Мюррей ощутил настоятельную потребность в свежем воздухе. Он хотел поговорить с Близ-зардом насчет бутылок, которые обнаружил в своей комнате, но это пока было не слишком важно. В то время как другие продолжили разговор, прерванный появлением Дельгадо, Мюррей вышел из комнаты. Он опустился на каменную балюстраду у входа, закурил сигарету и стал задумчиво разглядывать темные кусты вдоль подъездной дороги.
Услышав позади себя чей-то голос, он испуганно вздрогнул.
— Мистер Дуглас? Вы Мюррей Дуглас, не так ли?
Мюррей обернулся и увидел Хитер, стоящую в дверях.
— О, хэлло! Ида на мгновение выпустила вас из рук? — Он попытался скрыть злость.
— Извините, что? Я не знаю…
— Ничего. Да, я мистер Мюррей Дуглас. — Он отбросил сигарету. — И что из этого?
— Я так и думала, что это вы, но мне никого не хотелось спрашивать об этом. — Хитер нервно хихикнула. — Я просто не могу к этому привыкнуть. У меня такое чувство, что я, как и раньше, должна подходить то к одному, то к другому и у всех просить автографы.
