Агата Кристи. Свидетель обвинения - страница 9

«Было, должно быть, очень смешно, – вспоминала потом Агата. – Целый выводок тщедушных девиц, которые своими писклявыми голосами исполняли мужские роли, и не где-нибудь, а в лондонском Тауэре».

Всё, казалось бы, идет к тому, что ее ждет громкая карьера оперной певицы или, на худой конец, пианистки. Но вот беда: у Агаты в ее пятнадцать лет нет даже того, что называется начальным образованием. Клара – читатель помнит – учила дочерей на дому, да и то лишь с восьми лет, и только теперь вдруг, как это с ней не раз бывало, спохватилась, и Агате пришлось пройти через целую вереницу частных школ и пансионов – и в Англии, и во Франции.

Первой была школа мисс Гайер в Торки с громким названием «Женская гимназия в Гиртон-холле», где Агату, ученицу не слишком прилежную, в течение двух лет обучали математике, грамматике, красноречию и тому, что теперь мы называем «creative writing». После чего импульсивная Клара в очередной раз спохватилась, забрала Агату из гимназии и, дождавшись, когда в Эшфилд въедут очередные арендаторы, повезла дочь в Париж, в пансион мадемуазель Каберне, где Агата училась вместе со сверстницами из Америки, Испании, Италии. Математика, грамматика и красноречие уступили место истории Франции, этикету, декламации, рисованию, которое Агате решительно не давалось, а также обучению игре на фортепиано; за фортепиано Агата садится не впервые: с детства играет Грига и Шумана. Директрисе, мадемуазель Каберне, юная англичанка понравилась. Училась Агата, правда, неважно и здесь тоже, зато не выкидывала коленца, как выразилась мадемуазель про Мэдж. Лет десять назад старшая сестра провела в пансионе девять месяцев – и запомнилась надолго: однажды она на спор спрыгнула со второго этажа и приземлилась аккурат на стол, за которым в это время распивали на веранде чаи три почтенные местные матроны.

Больше всего пришлась Агате по душе еще одна, и тоже парижская, школа англичанки мисс Драйден, которая регулярно водила своих учениц в театр; это благодаря ей Агата попала на один из последних спектаклей с участием Сары Бернар, игравшей Золотого фазана в «Шантеклере» Эдмона Ростана. В школе мисс Драйден Агата под руководством австрийского маэстро Чарльза Фюстера, сухенького старичка с моноклем в глазу, по несколько часов в день играет Чайковского, Штрауса, Шопена – и всерьез подумывает стать профессиональной пианисткой; и это при том, что, по мнению Фюстера, ей не хватает темперамента играть на людях. А вот учитель пения мсье Буэ Агатой доволен: он уверяет Клару, что ее дочь «призвана» петь в опере. «Голос у нее как у птички», – восторгается мсье Буэ, слушая с закрытыми глазами, как Агата своим несильным, но звучным, мелодичным сопрано исполняет арии на итальянском, немецком, французском, латинском языке; в ее репертуаре – Пуччини, Шуберт, Луиджи Керубини.

По возвращении из заграницы (она едет во Флоренцию, после чего Клара везет дочь на три месяца в Каир) Агата, и впрямь возомнив себя певицей, начинает всерьез работать над своим голосом; в гостях она не появляется без нот и после ужина, не дожидаясь приглашения, садится за пианино и поет. Петь готова весь вечер. Поет, и мнится ей, что она не в гостиной, в окружении узкого круга расположенных к ней друзей и родственников, готовых, как бы она ни играла, разразиться аплодисментами, а на сцене Ковент-Гарден – поет арию Изольды, оркестр, которым дирижирует сам Карл Рихтер, устраивает ей овацию, на глазах благодарных зрителей слёзы…

О Каире следует сказать особо. Во-первых, не Клара везет дочь в Каир, а дочь – Клару: мать разболелась, и Агата, заручившись рекомендацией врачей, на поездке настояла. Вообще, после смерти Фредерика роли матери и дочери перепутались. Во-вторых, в роскошном каирском отеле «Джезирах» Агата впервые зажила светской жизнью: скачки, военные парады, крокет, «диаболо» (по-нашему, «чертик на палочках»), пикники, сфинксы, экскурсии на пирамиды и на раскопки. И, конечно же, балы. В вечернем платье в пол Агата «смотрится»: она стройна, высока, у нее длинные, до пояса, волосы. Вот только стеснительна, неразговорчива. Однажды сорокалетний полковник (Агата предпочитает военных «в возрасте») после танца отвел Агату к матери со словами: «Вот вам ваша дочь, сударыня, она отлично танцует, остается только научить ее говорить!» Наука, заметим, на рынке невест немаловажная, и Агата это понимает.