[75].
Следователь (во время его повторного допроса): Прошу вас более подробно проинформировать о целях заговора военных и уточнить интересующие Блюхера вопросы.
Семенов: Я обещал к его повторному приезду подготовить материалы насчет военных планов японского командования относительно СССР. В моем доме о Соколове знал только китаец Чен, повар. Соколову в 1937 году было около 27 лет, среднего роста, хорошо сложен, светлорус. Он уехал из Дайрена в Шанхай. Это все, что я могу сообщать по данному вопросу… Начальник 2-го разведывательного отдела полковник Ямоока из штаба Квантунской армии сделал мне выговор за несанкционированную встречу с Соколовым. Он заявил, что о настроениях в штабе Блюхера японской разведке известно. И что бы я зря не болтал и ничего не предпринимал».
Агасфер опустил бумагу на колени и бездумно поднял глаза на буйную зелень сада. Некогда бравому атаману ни к чему было придумывать небылицы в 1945 году… Зачем ему было лгать о событиях почти десятилетней давности? Зачем было беспокоить прах маршала, погибшего в застенках Лефортовской тюрьмы еще в 1938 году?
Ответа на эти вопросы у Берга не было. Но память услужливо подсказала содержание записки, полученной перед отъездом из Дайрена: «Как они мне все противны. Я завидую вашей спокойной отныне жизни. Б.». Припомнился и полный сдержанного негодования рассказ Блюхера про его встречу с Троцким в Москве.
После смерти Блюхера в аналитических записках разведслужб разных стран неоднократно муссировалась версия о том, что заговор против Сталина действительно имел место. Называлось имя и главного идеолога советского переворота, успевшего застрелиться перед арестом, – комиссара 1-го ранга Яна Гамарника. Высказывались предположения, что Гамарник делал главную ставку в будущем перевороте именно на Дальний Восток, на Блюхера. Основания таких предположение были весьма обоснованными: огромная армия под его началом и возможность быстро «отрезать» Дальний Восток от центра где-то в районе иркутских тоннелей. Обезопасить восставших от направленных из центра России войск для подавления бунта…
Агасфер не знал – действительно ли поступало Блюхеру подобное предложение? Если поступало, то единственным аргументом против у маршала должна была быть перспектива новой гражданской войны. А он хотел покоя…
Аналитики были единодушны и в предположениях о причине провала заговора против Сталина: это была разобщенность маршалов. Их опасение, что в рядах заговорщиков непременно окажется стукач.
Так, может быть, та записка 1922 года и есть тот мостик, который Блюхер попытался перебросить почти незнакомому ему человеку? Может, ему действительно так все надоело, что маршал начал искать выход? Лейтенант Соколов по его поручению зондировал настроение белоэмигрантов через атамана Семенова, а кто-то второй, наверняка повыше званием, вел прощупывание уже непосредственно японского командования, в разведотделе армии микадо?
Агасфер сморгнул и покачал головой: время, неумолимое время покрыло все завесой неразгаданной тайны. Теперь истина глубоко похоронена, и остается только строить версии и предположения.
Вздохнув, он взялся за второй листок.
Версии смерти атамана Семенова
Существует несколько версий ареста атамана Григория Семенова, причем каждая подтверждается свидетельскими показаниями.
По одной из них самолет атамана, направляющимся в Китай, по ошибке пилота случайно приземлился в Чаньчуне, уже занятом советскими войсками, где атамана и арестовали. Другие утверждают, что Г. Семенов в парадной форме, с шашкой, при всех регалиях встретил советские войска на железнодорожном вокзале, громко назвался и сдался первым встреченным русским офицерам.
Иначе рассказывает об аресте отца его дочь, Е. Явцева: «В начале августа 1945 г. нам стало известно, что советские войска перешли границу и движутся вглубь Маньчжурии… 22 августа на аэродроме между нашим поселком и Дайреном высадился специальный десант. К нашему дому подъехал автомобиль. Из него вышли пять человек. Они были вооружены. Отец, видимо, все видел. Он подошел к перилам и громко сказал: “Я здесь, господа офицеры!”
