Поэт помолчал и сказал так:
- Мужчины так себя не ведут. Или вы не мужчина?
Тут Кирилл исчез навсегда, а Нюра стала звать Левандовского по имени: Александр. Хотя до этого имя ей не очень... сами понимаете! Но уже через месяц она у нас говорила:
- Ай да Сашка, ай да сукин сын, халявщик такой, межпостельный перелетчик! Каждый вечер ужинает, так это ладно, слопал "треску" Кирилла... Я ее видеть не могу! Но он при этом воркует, что я его ангел, его Муза. Думала: Пушкин - не то, а этот еще хуже Пушкина!
Потом Нюра спохватывалась: он не виноват, его мама из психосоматики не вылазит, у него наследственность. Я ведь не виновата, что такая... горячая. Тоже папенька во мне сидит...
Но вскоре мама поэта вышла из больницы, и им стало негде встречаться. Нюра пошла к отцу Николаю:
- Может, мне в монастырь уйти? Отец Николай?
- Замуж тебе надо!
Нюра шла и думала: замуж... А кто предложит руку и сердце? Кстати, почему просят руку и сердце, хотя имеют в виду совсем другие органы?
И тут... приезжает мамочка Нюры! Из Германии. Оказалось, бабушка родила ее от соликамского немца Майера, и вот, пожалуйста, она уже зовет ехать всех туда, в Ганновер! Нюра взмолилась:
- Зачем?!
- Ты что, всю жизнь в этой грязи хочешь прожить, Нюра?! Посмотри: грязь такая неопрятная, вот-вот заматерится... Грязь тебя здесь держит?
- Ну почему?.. Я здесь все люблю.
- Нюра! Не надо. Кого ты любишь?
- Пушкина...
- Пушкина она любит! Пушкин, он и в Ганновере Пушкин.
- Нюра хоть и афро, но россиянка! - гордо и звонко заявила бабушка.Чего ты к ней пристаешь? Мы с нею остаемся на пермской это... почве.
- Да-да, еще на улицу Пушкина переехать, а с нее сразу на улицу Революции (там в Перми дурдом).
Мать Нюры еще с неделю покричала, все больше и больше тормозя (потому что между словами мысленно произносила некоторые матерные слова). И уехала назад. Даже денег не оставила. Но зато рядом с домом Нюры (и нашим) открылся магазин комиссионный, там почти все книги по три рубля. Нюра зашла и впервые в жизни купила томик Александра Сергеича.
г. Пермь
