Вам остается, по совету опытных смотрителей и директора заповедника, затянуть получше молнию на палатке и спокойно ждать появления хищника. Этой меры предосторожности вполне достаточно при условии, что вы не произнесете ни слова и не сделаете ни одного резкого движения, даже если услышите, как лев трется боками о растяжки палатки (что ему, по всей видимости, очень нравится). Самое разумное, что вы можете сделать в подобном положении, — это постараться заснуть. Молния вполне себя оправдала. На протяжении десяти лет среди туристов, плотно закрывавших палатки на ночь, не произошло по вине львов ни одного несчастного случая. А вот молодой человек, пренебрегший нехитрыми мерами предосторожности и решивший переночевать с высунутой наружу головой, очевидно, чтобы созерцать несравненное небо Амбосели, поплатился жизнью за легкомыслие.
Припоминаю звездную январскую ночь 1966 года. Гигантский снежный конус Килиманджаро постепенно растворился на фоне темнеющего неба. Нас осталось лишь четверо вокруг затухающего костра: загорелая супружеская чета французов, анималистов-документалистов, профессиональный гид охотников-фотографов и я. Тогда я снимал фильм для испанского телевидения.
Путешествовавший с нами известный кинооператор Хесус Валеро отправился спать сразу же после захода солнца. А я просидел до полуночи, слушая увлекательные рассказы своих бывалых попутчиков. Когда пришел момент расходиться, я хотел было попросить проводника довести меня до палатки, разбитой в самом конце поселка, среди зарослей акации, но потом раздумал.
Стараясь не потерять во тьме тропинку, которая вела к моей палатке, я то и дело натыкался в темноте на острый репейник. По правде говоря, я раскаивался, что рискнул пойти один, и с тоской и завистью вспоминал фигуру Исследователя Африки, какой она мне представлялась в детстве: великан в пробковом шлеме, в обмотках и башмаках, предохраняющих от укусов змеи, с целым арсеналом оружия и, конечно, с электрическим фонарем. Разве не смешно пускаться в путь ночью, в шортах и парусиновых туфлях, без фонаря, то и дело погружаясь по пояс в заросли колючек, в напрасной надежде найти свою палатку, чтобы провести в ней остаток ночи? Не только смешно, но и очень опасно. Век самолетов, вездеходов, научного управления природой заставил нас потерять уважение к африканской ночи.
Такие мысли одолевали меня, когда я, по моим расчетам, был метрах в двадцати от палатки, которую принял за свою. Деревья, рюкзак на столе, вещи, развешанные на основной растяжке палатки, показались мне знакомыми. Но большие камни перед входом убедили меня в том, что я чуть было не ворвался в чужой дом. Будь я твердо уверен, что это палатка французов или проводника, я бы попросил помочь мне сориентироваться. Но вдруг я в такой поздний час подниму с постели незнакомого человека? Можно было бы улечься спать прямо в траве, если б не воспоминание о бедняге-туристе, растерзанном львами как раз в этом заповеднике.
Тут я различил в темноте знакомый штатив киноаппарата Хесуса Валеро и понял, что стою перед своим домом, а камни у входа, один из которых как раз зашевелился, — три больших льва.
Впервые в жизни я испытал ужас. Страх парализовал мои мускулы и в то же время придал удивительную ясность мыслям. Я знал, что мне не следует двигаться и поворачиваться к хищникам спиной, иначе это может пробудить в зверях рефлекс нападения. Вспомнил я также советы специалистов о том, что в таких случаях надо издать громкий крик и сделать прыжок вперед, чтобы испугать хищников, но я ни за что на свете не осмелился бы последовать их наставлениям, да и сами специалисты вряд ли поступили бы так в аналогичных условиях. Я успел даже подумать, что те, кто пишет, что ночью глаза львов блестят, как светляки, в жизни не видели льва в темноте. Затем я с завистью подумал о своем друге Хесусе Валеро, мирно спящем в нескольких метрах от меня под охраной трех львов у входа в палатку, и о своей жалкой доле.
Пока я предавался грустным размышлениям, два других «камня» тоже поднялись, как бы для того, чтобы окончательно рассеять мои сомнения. Зрение у меня внезапно приобрело такую остроту, что я различил силуэты великолепного льва и двух львиц. Одна начала бесшумно обходить меня справа. Лев, видимо разглядывавший меня, повернул голову и направился за своей подругой. Другая львица не двигалась.
