«Интересно, а это что за экземпляр?»— подумал я. Насколько позволяли приличия, я продолжал разглядывать даму, так как ничего более интересного я пока на этом мероприятии для себя не находил. Тем временем процедура подходила к своему завершению: апофеозом стал приезд на панихиду губернатора Виталия Ямцова. В сопровождении свиты из трех-четырех человек он энергично пересек холл, направившись к родственникам покойного. Выразив свои соболезнования, он произнес краткую, но емкую речь о несправедливостях и ужасах этого мира, которые лишают нас лучших представителей рода человеческого. Ямцов заверил собравшихся в том, что все виновные в смерти Зимина будут найдены и получат по заслугам.
После своей речи губернатор скромно отошел в сторону, дав понять организаторам, что панихида завершена и пора осуществлять вынос. Далее, как заведено по ритуалу, эстафету перехватили женщины, которые начали всхлипывать, реветь и голосить. Дюжие молодцы подхватили на плечи гроб и потащили его к выходу. Толпа медленно двинулась к выходу по свежеразбросанным цветам. Впереди несли портрет усопшего, видимо пятнадцатилетней давности, времен окончания им университета.
Я вместе с толпой устремился на выход. На свежем воздухе, на сентябрьском солнце мне стало значительно лучше. Я закурил сигарету и стал наблюдать, как участники мероприятия грузятся кто в поданные казенные автобусы, а кто и в свои собственные автомобили. Потянулся и я к своей «пешке».
Я уселся за баранку и тут снова заметил приближающуюся к моей машине по проезжей части даму, столь бесцеремонно привлекшую мое внимание во время панихиды. Женщина сняла темные очки, вытирая слезы. Я был удивлен силой душевных переживаний, отразившихся на ее лице.
«А вот эта красавица, наверняка, неподдельно переживает смерть министра», — подумал я.
Женщина быстро водрузила темные очки на прежнее место и, не дойдя до машины, вдруг вынула из кармана блузки ключи и открыла припаркованный передо мной темный «Фольксваген-Гольф». Усевшись за руль, она какое-то время сидела без движения. Затем она быстро завела мотор, выкрутила баранку в крайнее положение и с пробуксовкой стартовала с места. Все это время я следил за ней с неослабевающим вниманием, и как только «Фольксваген» отделился от тротуара, я так же быстро завел свой «жигуленок» и устремился вслед за ним. Честно говоря, я еще сам не знал, зачем я еду за этой женщиной, но мне не хотелось упускать ее из вида.
Несмотря на оживленность движения в городе, темный «Гольф» уверенно лавировал в потоке автомашин, и мне составляло немало труда на своем рыдване удержаться за ним и не потерять его. Раза два на перекрестках я чуть не создал аварийную ситуацию, проехав на зажигающийся красный свет, не обращая внимания на скрип тормозов уходящих от столкновения со мной автомобилей. Я был так увлечен погоней за красивой незнакомкой, что неожиданно для себя обнаружил, что мы далеко удалились от центра и въехали в микрорайон Солнечный.
«Фольксваген» нырнул на одну из небольших улочек и остановился у кирпичной пятиэтажки. Преследуемая мной водительница вышла из автомобиля, который мигнул ей вслед включившейся сигнализацией, и прошла в подъезд дома под номером 57/59 по улице Трахова.
«Неужели я прожег столько бензина только для того, чтобы сопроводить эту даму домой?» — подумал я. Я разозлился на свою глупость и, круто развернувшись, отправился обратно для бесед с людьми, которые составляли
Губернский Экономический Совет.
Мои расчеты сбылись достаточно точно: как я и ожидал, к поминальному обеду, который должен был состояться в ресторане гостиницы «Славия», народ стал подъезжать к пяти часам. За это время на всякий случай я успел перекусить, нанеся визит вежливости к одной из своих старых знакомых. Видимо, погоня за незнакомкой запустила дремавшие физиологические процессы, сексуальная мощь во мне возросла, и потребовалась ее существенная корректировка в меньшую сторону.
В 17.15 я припарковал «Жигули» на платной стоянке у гостиницы, которая к этому времени уже была достаточно заполнена.
В этом месте поминки были устроены специально для определенного круга лиц, которые считали себя элитой местного общества. На входе в ресторан стояли два дюжих охранника, один из которых был с рацией. Посчитав рацию символом власти, я обратился к нему, назвав свою фамилию. Как это часто бывает, я ошибся, поскольку символом власти в данный момент был список приглашенных, который находился в руках у другого охранника. К моему вящему удовольствию, я в нем значился. Надо запомнить дату — день моего включения в состав элиты общества.
