— Нет, только у рыб.
— Сиречь, водная и воздушная среда свои условия диктуют, разные.
Петр ненадолго замолк и задумался.
Контр-адмирал окинул взглядом неторопливо проплывающие пригороды Питера и спросил:
— Как вы себе представляете программу работ по строительству аэроплана? — Можайский, отдавая должное эрудиции и энергии своего спутника, воспринимал его по-прежнему как анархически неорганизованного богатого купеческого сынка, не способного к планомерному труду. Но Самохвалов снова его удивил.
— Весь путь разбивается на несколько последовательных этапов. Возможно, когда мы продвинемся вперед и вместо чиста поля увидим новые проблемы, добавятся следующие этапы. Пока могу рассказать, что очевидно ныне. Во-первых, необходим близкий к идеальному глайдер с правильной формой крыла, способный нести человека и мотор. Здесь потребуется серия экспериментов на моделях, математические расчеты результатов и новые эксперименты. Для этого вы и нужны, Александр Федорович, опытный инженер и математик. Мое образование широко, но, к сожалению, не основательно. Во-вторых, требуется система управления креном и тангажем. С рулем высоты понятно, а как контролировать крен, пока никто не знает. Не делать же все крыло подвижным, как советовал ваш друг Паукер, — при упоминании немца, создавшего проблемы по открытию финансирования в начале проекта, Можайский недовольно поджал губы. Петя продолжал трещать:
— Допустим, мы построили аппарат, который совершает управляемый планирующий полет с человеком на борту, англичане называют воздушного кучера pilot, и грузом вместо мотора. Неважно, как его запускать — с обрыва, с конного буксира, с аэростата. Лишь бы аппарат преодолел по горизонтали в разы большее расстояние, чем потерял начальной высоты, хорошо управлялся и не разбился на приземлении. Вот тогда мы дойдем до места, где вы забуксовали, — поиск подходящего аэропланного двигателя, достаточно легкого и тяговитого.
— Как же вам видится третий этап?
— Понятия не имею, — Самохвалов пожал плечами.
— ?!
— Первые паровые машины на судах и мануфактурах давали мощность от трех до восьми лошадиных сил, а весили десятки пудов. Сколько весит современный судовый 600-сильный двигатель? Да и локомотивные моторы скоро подберутся к тысяче лошадей. Но не уверен, что мы взлетим на паровике. Каждый год из Европы и Америки приходят сообщения об экспериментах с продуктами разгонки нефти. За пару-тройку лет, затраченных на подготовку планера, что-нибудь изобретут. По прикидкам, без расчетов, нужен мотор мощностью не менее пятидесяти лошадиных сил и массой до полутораста-двухсот килограмм с пропеллером и запасом топлива. Или ракета.
— Ракета?
— Конечно. Если пороховой заряд, как в потешных патронах для фейерверков, разгонит глайдер ввысь, а пилот совершит управляемое парение, мы с вами, дорогой адмирал, войдем в историю как авторы первого аэроплана. Понятно, что для нашей мечты о долгом полете порох не подойдет. О, я вижу по вашим глазам, вы уже мысленно примерили пиропатроны к воздухолетательному снаряду Можайского? Не трудитесь, уважаемый. Аппарат не имеет приспособы для поддержания устойчивости по крену. Его запуск в небо — верная смерть пилота. Зря я вам сказал про порох. На ракетной тяге можно набрать высоту, не более. Все равно, что на конной, как на большом воздушном змее. Уверен, что вертикальный руль и ракетный мотор в воздухе никогда не понадобятся.
— Это одни рассуждения, — отмахнулся Можайский. — Скоро вы увидите практически готовый аппарат и перемените свое мнение.
— И даже увековечу, — Самохвалов погладил большой кофр с камерой Kodak.
— Петр Андреевич, потрудитесь не употреблять выражений вроде «мы построим» и «мы войдем в историю». Я признателен за свежие мысли, но у меня своя дорога и одна цель — закончить мой снаряд.
— Как скажете, любезный Александр Федорович, — ответствовал тот и продолжил монолог о птичьем полете.
Аэроплан издали казался рукотворной птицей, выглядывающей поверх остатков поваленного забора. Огромные прямоугольные крылья, казалось, в любую минуту готовы унестись в небо. Но вблизи картина оказалась столь удручающей, что Петя, критически склонив голову, заявил, что не станет фотографировать ЭТО.
