Фюзеляж в обычном понимании отсутствовал, как и пилотское кресло. По задумке Самохвалова он в момент разбега должен был удерживать планер за поперечную перекладину, как на «Орле», и катить конструкцию вперед по деревянному настилу на двух колесиках. В момент отрыва от поверхности он собирался прыгнуть вперед на подвес, подтянувшись за поперечину, расстопорить рукоятку управления и продолжить полет, возлежа животом в люльке подвеса, удерживая левой рукой рукоять, подобную стоявшей на «Орле», а правой управлять высотой и креном. Между колесами и авиатором оставалось достаточное пространство, чтобы со временем туда впихнуть сигару реактивного двигателя и зафиксировать первый моторный полет. На бумаге выглядело так гладко!
Для начала «СаМоЛет» никак не хотел взлетать в режиме воздушного змея, беспилотный, с сорокакилограммовым мешком песка вместо Пети. Несмотря на аэродинамический профиль крыла, обтянутого с двух сторон шелковой тканью, пропитанной лаком, планер разгонялся лебедкой против ветра, чуть приподнимался над деревянным настилом и тут же опускался, как только трос переставал натягиваться на барабан. Где среди Западно- Европейской равнины найти устойчивые ветры, которые держали бы аппарат как в Коктебеле?
Набегавшись в волнении вокруг верхушки горы, Самохвалов объявил перерыв до завтра. Его тут же облепили пейсатые мастера, объясняя, что гривенник за день работы — издевательство над бедными евреями, и нужно накинуть еще полстолько. Прохор посмеивался, а его супруга особенно сильно гремела чугунками с едой, в звуке давая выход антисемитским эмоциям.
Черноволосые и темноглазые подростки, полный день норовившие подержаться за планер, трос или лебедку, также заявили, что они работали, и вымогали по паре копеек. Со злости Самохвалов шуганул их всех, пригрозив нанять вместо Иосифа и Хаима таких же умельцев из Острошицкого городка. Не получив ни гроша свыше обещанного, евреи запричитали «ой вей!» (какое горе!), сели в повозки и укатили в Логойск, но назавтра появились как ни в чем не бывало. Из юной поросли притащился лишь сын Менделя — Мордка, который вызвался помогать исключительно из любви к авиации.
Расстроенный планерист приказал переделать помост. В отличие от опыта Можайского, чей снаряд катился под уклон, Самохвалов решил разгонять аппарат вверх по принципу трамплина. У переднего обреза настила помощники привернули блок. По замыслу трос, пропущенный через блок, разгонит планер, а в момент взлета Петр рукой отстегнет карабин и взмоет ввысь.
Просчитывая этот вариант в уютном питерском кабинете, компаньоны не учли, что планерист в момент отрыва от земли — весьма занятой персонаж. Ему нужно оттолкнуться ногами, прыгнуть вперед в люльку убегающего экипажа, устроиться в ней, освободить ручку управления. В итоге Самохвалов так и не смог отстегнуть трос. Планер перепрыгнул через лебедку и, удерживаемый на привязи, со всего маху влетел в землю метрах в двадцати за ней.
Технический персонал вытащил авиатора из-под обломков. Петя выглядел страшно. Он разбил голову о рукоять, от мгновенной перегрузки ремень подвеса сдавил ребра, и они треснули. Каждый вздох отдавался болью.
Аппарат тоже был серьезно ранен. Мало того, что пострадало крыло, вдобавок погнулись стойки шасси, сорвались расчалки и крылья для управления креном. Лопнула тяга к хвостовому оперению.
Когда горе-летчик убедился, что Планерная гора и обеспокоенные еврейские лица перестали кружиться перед глазами, он наказал Прохору свезти себя в минскую губернскую больницу, а мастерам ремонтировать аппарат, посулив денег. В Силичи Самохвалов вернулся дней через десять, похудевший, съежившийся, с перемотанной головой, перетянутыми ребрами, но по-прежнему полный идиотской решимости заставить «СаМоЛет» летать. К его удивлению все оказалось на месте, почти трезвый солдат радостно замахал руками, шавка не менее радостно залаяла, а евреи выкатили нескромную сумму в виде счета за реанимацию птички. Зараженный всеобщим энтузиазмом, Петя выплатил мастерам половину запрошенного, чем их удивил, обрадовал и немного разочаровал — наследники одного из колен Авраамовых искренне уважали чужое умение торговаться.
