Взобравшись по стволу дуба, он пролез по веткам на уровне окон и заглянул вдоль тёмного коридора. С одной стороны темнели двери комнат постояльцев, по другую блестели стёкла выглядывающих во двор окон. Ни одной души в коридоре не было и, перебравшись через подоконник, Миша прислушался к едва слышному шуму с первого этажа. Наверх, кажется, никто пока подниматься не собирался, и тогда он, прижав палец к губам, помог взобраться в окно боцману. За дверью, где горела свеча, послышался шорох. Что-то металлическое упало на пол, и раздалось недовольное ворчание. Затем хозяин комнаты замычал гнусавый мотив. Смородину мелодия показалась знакомой, но не успел он узнать песню, как мычание вдруг обрело голос, и за дверью прохрипела уже знакомая песня.
На поле танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой!
А молодого командира
Несли с пробитой головой!
Димитрий старательно выводил слова, упоённо кряхтя над захватившей всё его внимание работой. Миша тут же вспомнил подвал аббатства. Точно так же палач пел эту песню, выводя их на казнь. Но тогда почему-то её слова не показались ему чем-то необычным и чужеродным в этом мире.
– Стефан, – легонько тронул Смородин за плечо боцмана. – Ты знаешь, что такое танк?
– Нет, – еле слышно мотнул головой Стефан. – Что это?
– А он знает, – задумался Миша. – Вот это меня и удивляет.
Смородин неслышно подошёл к двери, прислушался и легонько нажал на бронзовую ручку. В открывшуюся щель он увидел спину согнувшегося над столом палача. Больше в комнате никого не было, и тогда Миша с громким треском ударил дверь ногой, выхватив из ножен шпагу. Димитрий вскочил, но, увидев у горла блестящее лезвие, замер, пряча за спиной руки.
– Стефан, посмотри, что у него там?
Боцман обошёл вдоль комнаты и взял со стола раму разобранного револьвера. Палач был занят его чисткой, и с увлечением уйдя в работу, проспал их нападение.
– Ты кто? – справившись с мимолётным замешательством, спросил он хриплым голосом.
– Песня у тебя интересная, – надавив остриём в шею, улыбнулся Миша. – Ноты не покажешь?
– Чего тебе надо?
– Я же сказал – за нотами я зашёл. Да не волнуйся ты так! – Смородин надавил ещё сильней, заметив заметавшиеся в поисках выхода из критической ситуации глаза палача. – Идеальную окружность твоей головы явно портят уши. Если не хочешь, чтобы я тебе их сбрил, сейчас спокойно садишься на стул и кладёшь руки на колени.
Дождавшись, когда Димитрий исполнит его приказ, Смородин пододвинул соседний стул и сел напротив.
– Так откуда ты эту песню знаешь?
– Ты кто?
– Ты у меня уже это спрашивал. Но сейчас спрашиваю я. И советую тебе отвечать не задумываясь. Сегодня я уже задавал вопросы одному тугодуму. Но он не принял меня всерьёз и очень об этом пожалел. Итак, вопрос первый: где мальчишка?
– Награду захотел? – криво усмехнулся палач и, расслабившись, вытянул ноги в сапогах с высокими ботфортами. – А я уж подумал, какой-нибудь мститель. Талеры любишь? Будут тебе талеры. Убери перо от моего горла и поговорим по-деловому. Сколько ты хочешь?
– Сегодня мне определённо везёт на недоумков! – подмигнул Стефану Миша. – Но твой сленг мне что-то напоминает. Ты здесь, будто свинья, забравшаяся в библиотеку – не вписываешься. Потому я зайду с другого боку. Вернёмся к твоей песне. Вопрос второй – где услышал, кто научил?
– Так ты денег хочешь или попеть зашёл?
– Понравилась. А ведь я знаю её продолжение. Как там дальше: по танку вдарила болванка, прощай родимый экипаж?
– Что! – подался вперёд, несмотря на впившееся в шею лезвие Димитрий. – И ты?!
– Как говорится – предчувствие его не обмануло. – задумчиво посмотрел в глаза палачу Смородин. Затем нехотя опустил шпагу. – Откуда будешь?
– Земляк! – заржал, не сдержавшись, Димитрий. – А я-то был уверен, что я один здесь такой! Откуда, спрашиваешь? Да где я только не был! Тайга мой дом родной! А ты как сюда попал?
– Авиакатастрофа.
– Самолётом, значит? Ну, а я поездом! На побег решился, а на мосту вижу, что меня уже с собаками перед тоннелем встречают, так с ходу в реку и сиганул. Но не долетел. Очнулся уже здесь.
– Флагман Михай, о чем он говорит? – спросил ничего не понявший боцман.
