«Видать, уже давно стоит без смены! – отметил про себя Смородин. – Обычно в карауле инструкция помнится первый час. Затем начинаются подсчёт оставшегося времени, да приступы жалости к себе любимому».
С близкого расстояния частокол показался ещё выше. А узкие бойницы, располагавшиеся на уровне глаз – ещё уже. У Миши поначалу мелькнула мысль пробраться внутрь через них, но, присмотревшись, он отказался и от этой затеи. В продолговатые кверху щели можно было протиснуть разве что руку по плечо. Пробежавшись взглядом вдоль забора, Смородин наконец увидел ворота. Такие же, как и бойницы, – высокие и узкие. В них смогут проехать даже всадники, но только поодиночке. На воротах темнел венгерский орёл с чем-то в лапах. Но с чем, Миша не смог рассмотреть даже при свете луны. По сравнению с прямолинейностью частокола, ворота, казалось, выпадали из общего направления, словно карандаш у чертёжника на мгновение дрогнул, чтобы затем вновь стать на грань линейки. И причина была не в прилепленном не к месту орле или набитых для крепости поперёк досках. Смородин долго смотрел, не смея поверить в собственную догадку, так элементарно объясняющую обман зрения. Ворота были открыты! Всего лишь оставленная узкая щель, но этого уже хватило, чтобы нарушить общую прямизну линии.
Он показал на ворота Прохору и кивнул – «Ты видишь то же, что и я?»
Прохор долго всматривался, затем переметнулся за дерево Миши.
– Тащили волоком князя и забыли накинуть засов, – прошептал он на ухо Смородину. – Видно, сильно его высочество сопротивлялся, если венграм не до ворот было.
– Поторопимся, пока они не вспомнили о своей оплошности. Да и князь, наверное, уже заждался.
– Подожди, – неожиданно остановил Мишу Прохор и кивнул в сторону перевала.
С гор, вытянувшихся острыми пиками вдоль границы, медленно ползли тяжёлые тучи. Ещё пять минут и тучи закроют и луну, и звёздное небо, и даже гребень перевала, с которого они спустились к засеке.
Смородин кивнул и, приложив палец к губам, приказал уже было высунувшемуся Стефану ждать. Приближение туч ознаменовалось лёгким снегом, вслед за которым подул ледяной ветер и обрушился настоящий снегопад.
«Как по заказу! – невольно подумал Миша. – За мальчишку вступились не только мы, но и природа».
В закружившихся вокруг снежных смерчах даже стены засеки, и те просматривались с трудом.
– А вот теперь пора, – надавил на плечо Смородину Прохор. – Такой снегопад ненадолго, так что поторопимся.
Он выглянул из-за сосны и, не прячась, первым перебежал к воротам. Заглянув в щель, Прохор надавил на дверь и, сдвинув успевший насыпаться бруствер снега, открыл её на ширину локтя.
– Что там? – шепнул, привалившийся к его спине Миша.
– Тихо.
Неожиданно отчётливо заблеяли овцы.
– Это ещё откуда?
– Хозяйство. За домом овчарня. Так тоже на всех засеках принято. Ты, флагман, пробирайся первым. Иди вдоль стены, а как из-за крыши увидишь караульного – стреляй. Это нам будет сигналом. Ввалимся в окна, а там, может, и повезёт. Знать бы ещё, сколько их?
– Ты, Прохор, то почти трус, то до дурости смелый. Ты на них с голыми руками собрался? Не торопись, князь ещё немного потерпит. А мы займёмся разведкой, пока снег на голову валит.
Смородин вошёл во двор и осмотрелся. Внутри засеки казалось тесновато. Почти всё пространство занимали дом да пристройка с овцами. Частокол нависал над головой, создавая внутри ещё большую темень. Небольшое окно в доме выходило в сторону ворот, и от него на снег падал вытянувшийся луч света. Внутри кто-то ходил рядом с окном, периодически закрывая его собственной тенью.
Прокравшись вдоль стены, Миша заглянул сквозь покрытое зимними узорами стекло. Поперёк просторной комнаты стоял массивный стол с длинными лавками с двух сторон. С одного края сидел венгр, с усами, свисающими тонкими шнурками гораздо ниже подбородка. Он что-то беззвучно говорил, и от этого его мохнатая чёрная шапка качалась, то наползая на глаза, то оголяя закрученный чуб. Напротив него, заложив руки за спину, сидел Александр. От сорванных эполет на вишнёвой венгерке остались лишь вырванные клочки ткани, волосы растрепались, а через левую щеку протянулась красная ссадина. От его жалкого вида у Миши сжалось сердце. С трудом оторвав взгляд от наследника, он посмотрел по углам комнаты и, подозвав Прохора, шепнул:
