Командэр Юлиус вышколенно щёлкнул подбитыми каблуками и, лихо кивнув, застыл, ожидая приглашения принять участие в разговоре.
«Хорош! – невольно восхитился князь Станислав собственным сыном. – Высок, строен! Благороден лицом и в манерах. Форма сидит безукоризненно. Туго накрахмаленный воротник рубахи, подчёркивая длину шеи, доходит до самых щёк. Бордовая венгерка с алой шнуровкой на груди облегает как влитая. Золотые эполеты горят даже в тусклом свете апартаментов аббата. Одно слово – ястреб! Пора, пора тебе, сынок, примерять эполеты алюминиевые, да привыкать к новому званию гранд-командэра!»
– Входи, входи, Юлиус! – пошел навстречу князь. – А мы тут как раз мило беседуем с аббатом Симеоном… о чём же? – Тайный инквизитор искусно изобразил забывчивость и неожиданно вскрикнул: – Ах, ну конечно! Под нами, в подвалах аббатства вашей святости, находится больше полусотни узников, которых не хватает на полях сражений! Дайте им шанс искупить свою вину кровью и, таким образом, сполна рассчитаться с церковью.
– Да о каком долге вы говорите, господа? – Аббат неохотно сел в кресло, уже догадавшись, что перед ним разыгрывают заранее подготовленный спектакль. Он взял сверху стопки несколько папок и, швыряя веером на стол, начал перечислять: – Дезертир, дезертир, ещё дезертир, казнокрад, конокрад! А этот и вовсе прислуживал венграм. Генерал Казимир, вы хотите таких солдат? Зачем им помилование, если они снова от вас сбегут?
– У меня не сбегут! – улыбнулся командэр Юлиус. – Даже на моём дирижабле сейчас нехватка двенадцати аэронавтов! И это при том, что на «Августейшей династии» совершает прогулки сам великий князь Александр! А что же тогда говорить о других дирижаблях нашего воздушного флота? Отдайте мне этих дезертиров, и уже через месяц я вам доложу, что никого из них не осталось в живых. Век аэронавта короток, ваша святость.
Аббат, чувствуя, что проигрывает, решил временно отступить и, рассмеявшись, поднял руки:
– Сдаюсь, сдаюсь, господа! Если уж сам великий князь… Вам, командэр, я рад бы помочь! Так ведь вам не каждый и подойдёт?
– Да, я отбираю только тех, кто не боится высоты, – поклонился командэр Юлиус.
– А с чего вы взяли, что таковые найдутся в моих подвалах? – радостно вскочил аббат, почувствовав, что ещё не всё потеряно.
– Таких я определяю с помощью несложного испытания. Дайте мне посмотреть на тех, что у вас есть.
– Пусть будет по-вашему. Но не более десяти человек! И то исключительно ради великого князя Александра.
– А как же я? – напомнил о себе генерал Казимир.
– Так ведь разбегутся от вас, генерал. Это на дирижабле им бежать некуда! А от вас снова все убегут. Да и не должна простаивать Толстая Берта. Народу необходимо назидание! Сегодня я всех дезертиров казню, а завтра вы же мне поклон пришлёте, что бежать перестали!
– Отче! – закусил удила генерал и, сорвавшись на внезапный выкрик, нервно дёрнул подбородком. – Мне воевать некем, а вы попусту льёте кровь сынов Дакии, пусть даже и оступившихся! Их место на фронте! Казните тех крестьян, что ловили зайцев в имперском лесу! А остальных на фронт! – Генерал в горячке схватился за эфес шпаги и, густо покраснев, щёлкнул гардой о ножны. – Всех на пушечное мясо! Иначе, клянусь Господом, я всё отпишу русскому императору!
Такого оборота аббат Симеон не ожидал.
– Вы, генерал, забываетесь! – начал он с налившимся кровью лицом и угрозой в голосе. – Может, вы и шпиона хотите освободить? Тогда я не понимаю, куда смотрите вы, тайный инквизитор? Это уже попахивает заговором!
– Какого шпиона? – стушевался генерал Казимир. – Не знаю я никакого шпиона!
Князь Станислав усмехнулся в усы и, сцепив по привычке пальцы в замок, нехотя ответил:
– Полноте вам, святой отче. Ярлык шпиона навесили ему вы, а не я. Я лишь сказал, что он говорит странные вещи.
– Вот, вот! – назидательно поднял скрюченный палец аббат. – А какие может говорить вещи шпион конфедерации? Конечно, странные! Вы бы лучше его попытали с пристрастием, чтобы он не упорствовал.
– Да уж пытали. И не упорствует он вовсе. Напротив, очень даже много говорит. Но вам бы, ваша святость, лучше бы его рассказов не слышать. Его место в приюте блаженных и юродивых, а не на плахе. Потому как болен душой ваш шпион.
