По воде заскользила тень аэроплана, едва не задевая его лыжи, за крылом побежала рябь, в воздухе почувствовалась соль, но Смородин прижимался всё ниже и ниже, стремясь заметить хоть какую-то зацепку. Неожиданно забеспокоился Александр. Он привстал и, долго всматриваясь вдаль, уверенно показал вдоль левого крыла.
– Там! – прокричал он, заёрзав и свесившись через борт. – Там что-то есть!
Миша едва не задел лыжами воду, бросив аэроплан в левый крен, а затем увидел то, что так взволновало князя. А когда понял, что это, то почувствовал, как внутри будто все оборвалось. Яркими красными полосами семафорили якорные бочки, обозначающие стоянку кораблей. Пустую стоянку. Если здесь и была эскадра, то уже давно ушла. И никаких вторичных признаков – чисто, стерильно, непорочно. В подтверждение его догадки обернулся Александр:
– Они ушли!
– Почему?
– Все считают меня погибшим! Степан Ильич поверил газетам и увёл эскадру.
– Куда увёл?
– В Тавриду! На главную базу!
Крым! – догадался Миша. – В Крым им не долететь. Уже и так опустошили половину баллонов. А сколько их понадобится, чтобы перелететь от западного побережья Чёрного моря к крымскому полуострову, он даже боялся предположить.
Тогда он набрал высоту и, увидев разрыв в побережье, взял курс на устье Дуная.
– Флагман, что вы задумали? – перекрикивая шум двигателя, спросил Александр.
– Возвращаемся! – нехотя ответил Смородин. – Или у тебя есть другие варианты?
Весь полёт назад Миша молчал. Насупившись, он бросал вниз хмурые взгляды, и не было уже того волнения от предчувствия финала затянувшейся авантюры. Судьба будто смеялась над ними – послала прекрасную погоду, ясное небо, полное безветрие. Словно подталкивала – летите, вершите задуманные планы, ищите корабли! А я посмотрю, что из этого получится.
Теперь уже по правую руку снова потянулись перевалы Карпат. И опять внизу петлял поворотами Дунай. Но это уже был совсем другой полёт, потому что вместо надежды его вело разочарование.
Вскоре по курсу показалась раскинувшаяся на оба берега Дубровка, и тогда Смородин повернул на острый горный бивень, указывающий на скрывшуюся у его подножья базу. Промелькнула пожелтевшая крыша барака, но Стефана рядом не было. Миша пролетел, едва не задев дымоходную трубу и оглянулся.
«Мог бы выбежать, да встретить, – вспомнил он о боцмане. – Наверняка слышал свист двигателя».
Развернувшись, аэроплан пролетел над бараком ещё раз, но Стефан так и не появился. Неожиданно почувствовав тревогу, Смородин не стал выстраивать длинную глиссаду для посадки, а, бросив самолёт вниз и едва не поломав лыжи на сугробах, сел далеко позади барака. Выскочив из кабины, он побежал к распахнутым настежь дверям. В спальнике боцмана не оказалось.
«Ушёл в горы! – пронеслась спасительная мысль. – Не стал ждать и ушёл, как я ему сказал!»
Но вдруг из мастерской послышалось тихое блеяние.
«Вот ты где! – улыбнулся Миша. – Овцы тебе важнее, чем вернувшийся флагман!»
Тогда он вытащил из кармана мятую флагманскую кепи, встряхнул, водрузил на голову и толкнул дверь в тёмную мастерскую. В нос ударила смесь запахов из залежавшегося сена и нечищеных животных. Закрытые окна и двери едва пропускали свет, скрывая в темноте встревожившихся овец. Смородин вгляделся в угол и увидел неясный силуэт, сидевший на бочке, рядом с воротами.
Так начальство не встречают! – открыл уже было рот пошутить Миша, но вдруг рассмотрел ещё несколько силуэтов, молча стоявших по углам и прятавшихся за сложенными штабелями баллонами.
– Вы его нашли? – вбежал следом Александр, но Смородин не ответил.
Тогда восседавший на бочке силуэт встал и вышел в полосу слабого света, падавшего сквозь открытую дверь.
– Не соврал, – довольно кивнул Прохор. – Мы его вяжем, а он горло дерёт – за мной флагман вернётся и всем нам головы оторвёт. Верит тебе боцман. А вот я сомневался. Не хотел тебя ждать, да вижу зря. А ты ещё и не один, а с самозванцем. То-то Проясняющий обрадуется. Он давно его хотел заполучить.
– Где Стефан? – отступил на шаг Миша, заметив, как зашевелились и другие силуэты, двинувшись тенями вдоль стен и заходя в обход. У некоторых из них Смородин увидел ножи.
