Он засучил рукав мундира и приблизился к доктору Димсдалю.
Последний вопросительно посмотрел на императрицу.
– Исполните его желание, – продолжала Екатерина Алексеевна, – генерал привык рисковать своею жизнью в борьбе против всех врагов моего государства; он заслуживает почетного места наряду со своей государыней.
Доктор Димсдаль быстро и уверенно совершил операцию.
– Мы с вами – товарищи по оружию, – произнесла императрица, улыбаясь и подавая руку Потемкину. – Теперь же, – весело продолжала она, – мы уже достаточно занимались оспой; пора успокоить нервы этих кавалеров и дам и предоставить им более отрадное зрелище, – присовокупила она, бросив насмешливый взгляд на шептавшихся придворных. – Нас ожидает спектакль, мы увидим представление «Тартюфа»; я хочу напомнить моему уважаемому другу Дидро, что и в его отечестве был монарх, решившийся воплотить на сцене дух великого Мольера.
Она взяла под руку все еще дрожавшую ландграфиню и направилась через ближние покои в маленький театральный зал Эрмитажа.
Цесаревич следовал за ней с принцессой Вильгельминой. Последняя задумчиво и серьезно шла под руку с высоконареченным женихом, склонив голову и тихо шепча про себя:
– Она прибыла сюда бедной и одинокой принцессой, а теперь она – всемогущая властительница; мужество и сила воли служили ей оружием. Я тоже чувствую в себе мужество и силу воля.
Потемкин также впал в задумчивость и мрачно поглядывал на шествовавшую впереди его государыню. Его губы слегка шевелились, шепча слова, вылетавшие из его груди наподобие легкого и горестного вздоха:
– Она не знает чувства страха! Может ли мимолетная женская любовь пересилить в ней монархиню?
В ту эпоху в отделении дворца, которое императрица называла своим Эрмитажем, еще не было того законченного блистающего роскошью и изяществом театра, который ныне помещается в значительно расширенном здании и служит для придворных спектаклей.
Императрица выбрала для театра один из наиболее обширных салонов, в котором приказала воздвигнуть невысокие подмостки для сцены, отделенной от зрительного зала раздвигающимся по сторонам занавесом. Легкие полотняные кулисы и почти точно такой же фон представляли примитивную декорацию; несколько рядов стульев составляли места для зрителей. Посредине, на первом плане стояло золоченное кресло с туглавым орлом, предназначенное для императрицы; рядом с ним помещалось несколько других более простых кресел с легкими ручками. Эти предназначались для ландграфини, цесаревича и принцесс.
После того как императрица и владетельные особы заняли свои места, гофмаршал подал знак к началу представления.
Французские актеры с необычайной уверенностью и мастерством справлялись с нелегкой задачей, играя на импровизированной сцене в столь непосредственной близости к зрителям, высокое общественное положение которых, казалось, должно было вселять в них смущение, и едва ли знаменитая комедия Мольера когда-либо была разыграна лучше, нежели здесь, пред северной властительницей и ее избранным придворным кругом.
Дидро и здесь, к ужасу всего общества, продолжал нарушать строгие правила этикета. Он несколько раз с живостью принимался аплодировать и кричать «браво», причем императрица каждый раз с улыбкой следовала его примеру, и таким образом весь двор принужден был аплодировать по инициативе скромного философа.
Больше всех артистов выделялась Аделина Леметр в роли Эльмиры; благодаря своей живости грации и правдивости исполнения. Испытываемое ею волнение придавало ее игре известный подъем; ее мимика, речь, все движения так удивительно подходили к характеру изображаемой роли, что Дидро поминутно разражался восторженными знаками одобрения и даже сама государыня несколько раз ясно произнесла: «Браво, Эльмира!» – после чего и восторг толпы достиг крайних пределов энтузиазма.
Первый акт кончился, все столпились около императрицы, стараясь услышать какое-нибудь ее замечание, чтобы по возможности приукрасить его и выдать за свое.
– Я привыкла восхищаться вашим национальным гением, – обратилась императрица к Дидро, – и как жаль, что этот блестящий творчески дух, который некогда сияющим ореолом окружал трон вашего великого короля, в настоящее время, невидимому, совершенно угас в высших слоях вашего общества.
