— С чего это Надя должна заболеть? — недовольно и подозрительно спросила она, сканируя глазами круглое девичье лицо.
— Так она же совсем старенькая, — простодушно откликнулась Катя.
Одновременно она продолжала движение по коридору, и вставшая на её пути старушка была вынуждена отступить, иначе Катерина смела бы её с дороги. По-хозяйски проследовав на кухню, девица, не переставая болтать, принялась раскладывать продукты на полках холодильника.
— Я почему спросила… — тараторила она, заталкивая пакет молока в морозильник, а пельмени укладывая на верхнюю полку рядом с огурцами. — В последнее время Надежда Сергевна часто жаловалась на сердце, а с сердцем шутить нельзя. Уж я-то знаю, у моего сынишки больное сердце, мы с ним постоянно по больницам мотаемся.
— Я вам очень сочувствую, — сделала я попытку прервать монолог Катерины и задать ей пару вопросов по существу.
— А чего мне сочувствовать? — горько усмехнулась она, не давая себя перебить. — Кого я ещё могла родить от наркомана со стажем?
— Зачем же ты за наркомана замуж пошла? — опешила Любовь Сергеевна.
— А я Валерку со школы люблю, мне всё равно, кто он там, наркоман или алкоголик, лишь бы со мной оставался. Он ведь почему колется? Потому что мы с его родителями живём. А как только у нас будет отдельная квартира, Валерик сразу завяжет с наркотиками.
— И как ты не побоялась от него рожать? — покачала головой Кашевая. — Ведь мог дебил родиться!
— Мог, — покладисто согласилась Катя. — У Славки Дынина, дружка моего Валерки, девчонка родилась слабоумная. Вот это ужас, я вам скажу! А мой Данила ещё ничего, вполне терпимо. Правда, ему нельзя сильно нервничать, а Валерка частенько нас с сыном из дома по ночам выгоняет, тут кто хочешь занервничает, не только пятилетний ребёнок. Так что с Надеждой Сергевной?
— А почему это ты всё интересуешься? — снова насторожилась старуха, обличительно прищуриваясь.
— Надежда Сергеевна пропала при невыясненных обстоятельствах, — отодвинув в сторону клиентку, взяла я инициативу в свои руки. Если позволить им препираться, мы так и не сдвинемся с мёртвой точки. — Я адвокат Агата Рудь, помогаю сестре пропавшей разобраться в случившемся. Катерина, когда вы видели свою подопечную в последний раз?
— Позавчера, — секунду подумав, ответила девушка, усаживаясь на кухонный стул и принимаясь грызть печенье, беря по одной штучке из вазочки. — Надежду Сергевну обокрал телевизионный мастер, она решила продать военные награды своего мужа и попросила меня купить газету «Из рук в руки». Ну, я и принесла Надежде Сергевне газету, а там был телефон мужика, который занимается скупкой наград. Я даже помогла его номер набрать, сама-то она совсем слепая.
— Вот как, — заинтересовалась я, беря со стола забытый старушкой телефон и пролистывая журнал звонков. Обнаружив тот, который чаще всего вчера фигурировал в пропущенных вызовах, показала его соцработнице: — Вы звонили по этому номеру?
— Ага, по этому, — едва взглянув на экран, тут же согласилась Катерина, хрумкая печеньем.
— И о чём они договорились?
— Понятия не имею, — пожала плечами девица. — Я набрала Надежде Сергевне номер и побежала к Ольге Николавне из пятого дома.
— А почему ты вчера к Наде не заходила? — допытывалась сестра пропавшей, стоя в дверях.
— Вчера и не должна была заходить, — холодно откликнулась Катерина, — потому что Надежду Сергевну навещаю три дня в неделю. Я обязанности свои знаю, нечего меня учить. Ладно, пойду, пожалуй, а то меня Ольга Николавна заждалась. За продукты деньги верните, вот чеки.
И Катерина, поднявшись со стула, вытащила из заднего кармана джинсов бумажный комок и небрежно бросила его на стол. Заносчивое поведение соцработницы оказало на Любовь Сергеевну неожиданное действие: она вдруг прониклась к девушке симпатией.
— На-ка вот… Сдачу оставь себе, — доставая из кошелька пятитысячную купюру и протягивая её Катерине, проговорила клиентка. А потом, кивнув на вазочку, добавила: — И печеньица мальчонке возьми, пусть побалуется.
Социальная работница не заставила себя долго упрашивать. Сунув пять тысяч в сумку, она пересыпала шоколадные кругляшки в целлофановый пакет и отбыла восвояси.
