Спустя 140 лет, здесь в стенах Саратовского областного суда разыгрывается политический процесс, подобный суду над Чернышевским. Налицо все элементы провокации XIX века. Есть подследственный, ставший подсудимым, писатель и журналист, лидер партии, «известное значение которого в литературе доставляет ему поклонников, преимущественно из людей молодых, способных к увлечениям всякого рода», есть бюллетень «НБП-ИНФО» со статьей «Вторая Россия», имеющей такое же значение, как прокламация «К барским крестьянам» в деле Чернышевского. Есть письмо, перехваченное на границе у гражданина Франции Тьерри Мариньяка, адресованное опасному парижскому адресату Бобу Денару. Есть куда более донесений по ОРМ, чем 130 содержащихся в деле Чернышевского, есть по крайней мере 34 кассеты аудиозаписей, сделанных сотрудниками ФСБ до момента появления предлога для ареста, или, если пользоваться терминологией Александра II, до «арестации». Прокурор Вербин озаботился о приобщении к делу материалов судебных заседаний по иску о закрытии газеты «Лимонка» — этого современного эквивалента журнала «Современник». В материалах дела о закрытии газеты содержатся главы из написанной подсудимым Савенко в Лефортовской тюрьме книги «Другая Россия». Прокурор Вербин пытался зачитать эти главы здесь в суде, по-видимому, и он понимает драматизм исторических параллелей. Не в самом уголовном деле, но очень близко, рядом даже присутствует некто Шульц, статс-секретарь ФСБ. Такой существует, этот господин отвечал на запрос депутатов Госдумы Алксниса и Жириновского, на запрос: «Почему ФСБ выдала спецслужбам Латвии четырех российских граждан, членов НБП, высадившихся на латвийскую территорию с поезда Санкт-Петербург — Калининград, направляясь в Ригу?» Эти четверо были арестованы по доносу ФСБ и провели в латвийской тюрьме семь месяцев каждый.
К сожалению, я вынужден констатировать, что, не умея действовать в современном мире современными методами, аппарат подавления государства — новоявленная охранка — ФСБ адаптировала методы государственного насилия XIX века. По старинке абсолютистского типа государство Российская Федерация и его охранка ФСБ верят в то, что существуют особо опасные «пропагандисты», и что они «наконец напали на настоящий источник зла», и что, арестовав опасного писателя Савенко-Лимонова, они остановят дальнейшее его (зла) развитие. Это по меньшей мере тупое представление XIX века давно опровергнуто историей. Революции совершаются не оттого, что некие «источники зла» имеют план и программу «НБП-ИНФО» или наставление «К барским крестьянам», а как следствие острых конфликтов в обществе. Общество, основанное на началах несправедливости, неравенства и государственного насилия, рано или поздно будет уничтожено миром молодых голодных и молодых рабов. Модель унизительного для народа отеческого (патерналистского) государства, восторжествовавшая обманным путем в России к 2000 году, когда чиновники-носороги, олигархи и спецслужбы железной рукою управляют безропотным, бедным и покорным народом, будет отвергнута Россией в ближайшие годы. Воинственно отвергнута. Мы не рабы, рабы немы!
Что до меня, то я верю, что страшны не личности, но идеи. (На смену Чернышевскому все равно пришли Бакунин, Кропоткин, Савинков, Ленин…) Необходимые идеи уже вырвались на свободу в 90-е годы XX века. И я горжусь тем, что вооружил ими униженных и оскорбленных России. Я думаю, я достаточно крупный журналист, писатель, философ, чтобы успешно стоять, не стыдясь, рядом с Чернышевским. Истинные размеры моей личности уточнит История. Я не стану тут приводить панегирики своей личности. Их за долгие годы я выслушал немало, так же как и немало выслушал хулы в свой адрес. Приведу лишь как предостережение мнение редактора англоязычной «Экзайл» Марка Эймса о моем аресте: «Это всегда было позором каждой нации и каждой эпохи, что величайшие творцы заканчивали жизнь заклейменными, заплеванными, презираемыми, и в худших случаях заключены в тюрьмы или убиты. Большинство людей, в частности среди русской интеллигенции, фыркнут, если вы скажете им, что Лимонов — именно этот случай — крупнейший из живущих творец этой нации, страдающий от коллективного преследования невежеством, насилием и трусостью. Работы Лимонова будут читать через 50, через 100 лет. А ведь в конце концов то что длится, то и имеет значение. Все остальное — это корм для рыб».
