Она села в машину и поехала домой. Но, доехав до дома, она не вышла из машины. Сидя за рулем, она принялась изучать дом, улицу, квартал. Она уже познакомилась со многими соседями, живущими бок о бок с ней. Она знала этих людей всю свою жизнь. Она знала это место, она сама его выбрала, потому что хотела здесь поселиться. Она могла бы поздороваться с дюжиной людей, знавших ее по имени.
Теперь ни она, ни они не были в безопасности.
Собрав папки с бумагами, Рина вышла из машины и заперла ее. Машина была испещрена царапинами и вмятинами, следами взрыва, напоминавшими о том, что стало с грузовиком Бо.
«Сколько времени ему понадобится, чтобы поджечь мою машину? — подумала Рина. — Две минуты? Три? Он мог бы это сделать, пока я сплю или спускаюсь по лестнице, готовлю завтрак».
Но это был бы всего лишь мелкий укол. Рина понимала, что на этот раз он захочет подняться на ступень повыше.
Она подошла к своей двери и приветственно помахала Мэри Кэт Леони, соседке, которая мыла мраморные ступени своего крыльца через три дома от нее. Жизнь шла своим чередом, люди занимались повседневными делами: мыли ступеньки, обслуживали столики, ели мороженое в вафельных стаканчиках.
Рина отперла дверь, положила папки. И вынула из кобуры пистолет. Что бы она ни говорила — другим или самой себе — о том, что она справится с ситуацией, что ей нужен час тишины и одиночества, она была настолько встревожена, что совершила полный обход дома. С оружием в руках.
Все проверив, хотя и не успокоившись, Рина спустилась вниз, взяла папки и выпила холодной кока-колы. Пора воспользоваться кабинетом, который она только начала устраивать на третьем этаже. Пора заняться тем, что ей удавалось лучше всего: упорядочивать, изучать и анализировать.
Она включила компьютер, а пока он загружался, повернулась к доске на мольберте, которую втащила наверх вскоре после переезда. Из принесенных папок она вынула некоторые фотографии, газетные вырезки, копии отчетов. Затем она вывела на экран и распечатала копии фотографий и отчетов из своего компьютера.
Когда все было устроено, Рина отошла назад и оглядела доску. Потом она села за компьютер и принялась составлять список событий, начиная с того далекого дня в августе, когда ей было одиннадцать лет.
Ей потребовалось больше часа, но она не замечала бега времени. Когда зазвонил телефон, она была так глубоко погружена в прошлое, что совершенно забыла о настоящем. Рина выругалась и чуть было не схватила трубку по рассеянности, но вовремя спохватилась и, подтянув к себе аппарат, взглянула на определитель.
Она дала телефону прозвонить еще раз. Прекрасно зная, что ее телефон прослушивается и что где-то сидит коп с записывающим и пеленгующим оборудованием, она все-таки включила свой собственный магнитофон, прежде чем ответить.
— Привет, Джоуи.
— Привет, Рина. Долго же ты соображала.
— Ну, я не знаю. По-моему, я справилась совсем неплохо, если учесть, что я двадцать лет о тебе не вспоминала.
— Зато теперь ты обо мне думаешь.
— Конечно. Вспоминаю, какой ты был тощей задницей, когда жил на нашей улице. Похоже, теперь ты стал большой задницей.
— Всегда у тебя язык был без костей. Ничего, скоро я заставлю этот язык поработать на себя.
— В чем дело, Джоуи? Не можешь найти себе женщину? До сих пор бьешь их и насилуешь?
— Скоро узнаешь. Нам с тобой предстоит уладить много дел. Есть еще сюрприз для тебя. Специально для тебя выбрал.
— А может, хватит этого дерьма, Джоуи? Почему бы нам не встретиться? Скажи, где, скажи, когда, и мы перейдем прямо к делу.
— Ты всегда за дурака меня держала, всегда думала, что я не стою тебя и твоей святой семейки. Все печете паршивую пиццу?
— Ну, нет, Джоуи, это ты загнул. Пицца «Сирико» совсем не паршивая. Давай встретимся там, я куплю тебе большую порцию — сам убедишься.
— Жаль, твой теперешний хахаль не сидел в кабине, когда его грузовик взлетел на воздух.
Теперь его дыхание участилось, он явственно пыхтел в трубку. «Достала я его», — подумала Рина. У нее было такое чувство, будто она тыкала палкой в свернувшуюся кобру.
— Может, в следующий раз. А может, у него будет несчастный случай дома, в постели. Всякое дерьмо на свете бывает, верно? От него несло жареной свиньей, пока он горел. Твой первый. Помнишь его, Рина? А простыни пахли тобой. Ты на них кончала, а я их взял, чтоб его поджечь.
