Размышляя о «послецусимском» российском флоте, видишь как бы два слоя, два течения в его жизни.
Офицеры и адмиралы, испытавшие горечь поражения, смело боролись против рутины и некомпетентности в морском ведомстве, проводили в жизнь реформы управления и организационной структуры флота, добивались осуществления программ военного кораблестроения и создания необходимой береговой инфраструктуры — портов-баз и доков, морских крепостей и береговой обороны, системы разведки и наблюдения. Они воссоздавали флот на новом качественном уровне, стремясь ввести в его состав подводные лодки и авиацию, новые боевые и технические средства: минное оружие, радио, гидроакустику, освоить новые тактические приемы их использования. Усилиями передовых деятелей флота, таких, как Н. О. Эссен, флот готовился к будущей войне с Германией, отрабатывая на учениях и маневрах различные виды активных и оборонительных операций. С точки зрения обеспечения государственных интересов Российской империи на море, и конкретно на Балтике, — это было нужное и важное дело. Но разумеется, даже передовые адмиралы и офицеры не помышляли об изменениях политической системы и государственного строя России.
У крестьян и рабочих, одетых в морскую форму, были иные интересы и намерения. Царский флот стал для них тюрьмой, в которой приходилось отбывать положенный срок. А их командиры — офицеры и адмиралы — царскими слугами, теми, кто вынуждает не покидать пределы этой тюрьмы. Нельзя сказать, что у матросов отсутствовало чувство патриотизма, наконец, гордость за свой корабль, флаг. Но превалировала классовая ненависть к угнетателям-дворянам в мундирах, жажда мести за товарищей, сотни и тысячи которых погибли в годы первой русской революции: были расстреляны и повешены, умерли в царских тюрьмах и на каторге. Эти чувства протеста, эти настроения, в значительной мере стихийные, старались организовать и направить в нужное революционное русло большевики. Подпольную работу вели и социалисты-революционеры — эсеры. И большевики, и эсеры целью своей революционной работы на кораблях ставили вооруженное восстание и свержение самодержавия.
Деятельность большевиков на «Славе» активизировалась с 1909 года, когда подпольную группу возглавил машинист А. К. Самсон, член РСДРП(б) с 1905 года[27]. Его призвали на флот в 1908 году и направили в 1-й Балтийский флотский экипаж. Весной 1909 года он уже служит в машинной команде «Славы». Вскоре через земляков-латышей матросов Тапелса и Песса ему удалось установить связь с большевистской группой линкора. А некоторое время спустя он возглавил ячейку большевиков. В дальнейшем А. К. Самсон участвовал в Октябрьской революции, стал видным деятелем Компартии Латвии, вел революционную работу в подполье.
Новый командир «Славы» Н. К. Коломейцев установил суровые порядки. Матросы работали по десять — двенадцать часов в день вместе с рабочими-французами и рабочими петербургских заводов, прибывшими из России (их было 75 человек). Понятно, что ремонт корабля осложнял быт матросов. Но Коломейцев требовал неукоснительного соблюдения порядка, идеальной чистоты помещений и рабочего платья команды. Эти требования не подкреплялись заботой и вниманием к людям. К тому же ухудшилось — и это в условиях стоянки в порту! — питание. Матросов то и дело наказывали: сажали в карцер, ставили под ружье, назначали в часы отдыха на тяжелые и грязные работы, лишали схода на берег. Забыты были былые требования капитана 1 ранга Баженова, многие офицеры и кондуктóры пускали в ход кулаки, а ругань, стремление унизить матроса вошли в обычай. Особенно хамски относились к нижним чинам младший артиллерист лейтенант барон Фитингоф, командир одного из плутонгов артиллерии мичман Чаплин, старший офицер линкора старший лейтенант Никольский. Кормить команду стали настолько плохо, что в начале февраля 1911 года матросы отказались от обеда и объявили голодовку.
Командир линкора, до этого практически не входивший в нужды команды, был напуган этим дружным выступлением. Беспорядки на корабле могли серьезно повредить его карьере. Чтобы показать матросам свою заботу, продемонстрировать, что он стоит на страже закона и справедливости, Коломейцев издает приказ по кораблю о наказании вахтенного начальника лейтенанта Гебгардта, который «позволил себе ударить матроса Леонова, своим дерзким поведением вызвавшего подобное воздействие…». Кончался приказ так: «Напоминаю, что такое воздействие на нижних чинов недопустимо законом, делаю лейтенанту Гебгардту строгий выговор». Заметим, что этот приказ, во-первых, как бы оправдывал рукоприкладство, ибо матрос «дерзким поведением» будто бы вызвал «подобное воздействие», и, во-вторых, был объявлен лишь офицерам. Нужны были, однако, и практические меры, чтобы успокоить команду.
