В конце февраля 1939 года командующие начали прибывать в Москву, чтобы участвовать в XVIII съезде ВКП(б). Лев Михайлович беседовал с каждым, выслушивал просьбы и предложения, выяснял нужное ему самому. Но главным оставались текущие дела, целиком лежавшие на нем: Фриновский еще реже, чем раньше, появлялся в наркомате. Галлеру приходилось самостоятельно решать вопросы и в Генеральном штабе, куда его не раз вызывал Б. М. Шапошников.
Осенью 1938 года гитлеровцы начали шумную кампанию о необходимости создания некоего «украинского государства» на основе Закарпатской Украины, входившей ранее в расчлененную Чехословакию. В то время французский министр иностранных дел Боннэ заявил, что его страна резервирует свою позицию на тот случай, если СССР «не сможет противостоять… движению, имеющему целью образовать независимую Украинскую республику»[203]. В феврале в Риме и Берлине появилась японская миссия, велись какие-то переговоры. Обострение военно-политической обстановки Генеральный штаб не мог не принимать во внимание. С учетом роста корабельного состава на флотах в Генштабе корректировались планы взаимодействия на приморских направлениях. В те дни Шапошников сказал Галлеру, что Сталин интересовался, как сотрудничает Наркомат ВМФ с Генштабом, как работает сам Галлер. «Я ответил так же, как когда-то…»
10 марта начался XVIII съезд партии. От ВМФ на съезде слово предоставили только Н. Г. Кузнецову. Он рассказал о делах тихоокеанцев, обещал ЦК и съезду, что Тихоокеанский флот будет внимательно следить за японскими агрессорами и всегда готов защитить морские границы страны. Галлера, конечно, удивило, что не выступил Фриновский — все же нарком! Съезд закончился, все командующие выехали на флоты, получив последние напутствия от Галлера, но Н. Г. Кузнецову Ворошилов приказал оставаться в Москве. На следующий день, после окончания съезда, Сталин вызвал к себе Кузнецова, расспросил о службе на Тихоокеанском флоте, поинтересовался его мнением о Галлере и Исакове. Как вспоминает Н. Г. Кузнецов, в гостиницу он вернулся к трем утра. А через несколько часов открылось внеочередное наседание Главного военного совета — распоряжение собрать его П. И. Смирнову передал Жданов. Лев Михайлович понимал, что это экстренное мероприятие проводится не зря. И не ошибся: Жданов взял слово первым и предложил от имени ЦК на место Смирнова-Светловского назначить Н. Г. Кузнецова. П. И. Смирнов опустил голову… В таких случаях особых мнений высказывать было не принято, да и к командующему ТОФ все относились с уважением. Так Николай Герасимович Кузнецов был назначен первым заместителем наркома ВМФ.
Фриновский в наркомате не появлялся. II. Г. Кузнецов встретился с Л. М. Галлером, попросил ввести его в курс флотских дел. Но вскоре он вместе со Ждановым выехал на Дальний Восток. Видимо, Сталин приказал Жданову познакомиться с Тихоокеанским флотом, и тот решил взять с собой знающего человека. Таким человеком, разумеется, был прежде всего Кузнецов. С ними в путь отправился и И. С. Юмашев, назначенный командующим ТОФ. И опять Лев Михайлович Галлер сосредоточил в своих руках все: и обязанности исчезнувшего навсегда наркома Фриновского, и его первого заместителя Кузнецова, и заместителя наркома Исакова. Один за троих.
Совместная длительная поездка Жданова и Кузнецова на Дальний Восток имела целью, видимо, и тщательное изучение молодого флагмана, только что назначенного на высокий пост. Понятны и неоднократно заданные Сталиным вопросы Шапошникову и Кузнецову о Галлере и Исакове, такие же вопросы Жданова к Кузнецову. Надо думать, Сталин выбирал на пост наркома ВМФ из трех кандидатур. Перечислим их по алфавиту — Галлер, Исаков и Кузнецов. Остановился он на Кузнецове. Следует сказать, что это был правильный выбор: наркомом стал флагман, полный сил и энергии, который прошел школу корабельной службы на Черноморском флоте, получил драгоценный опыт войны в Испании и хорошо себя показал, командуя ТОФ. Все это подтвердилось в годы руководства ВМФ Николаем Герасимовачем Кузнецовым.
Назначение Н. Г. Кузнецова наркомом ВМФ состоялось почти сразу же после его возвращения с Дальнего Востока — 27 апреля 1939 года. Вечером того же дня, Лев Михайлович докладывал ему о текущих делах по Наркомату ВМФ, давал краткие и четкие пояснения по документам, представленным на подпись. Николай Герасимович вспоминает о том первом разговоре нового наркома и начальника ГМШ:
