Галлер посмотрел Кирееву в глаза, сказал твердо: «Как командир отряда, несущий ответственность за жизнь команд и корабли, принимаю решение повернуть к французскому берегу. Сейчас запишу приказание в вахтенный журнал…» Киреев не возражал.
К югу от полуострова Бретань, между портами Лориан и Сен-Назер, есть островок Бель-Иль, тот самый, на котором, если верить Дюма, бывали его герои-мушкетеры. В 5–6 милях от острова каменная гряда, здесь у бухты Киберон погиб в 20-х годах линкор «Франс». Но это единственное место, рекомендуемое лоцией для укрытия от штормовых вестовых и зюйд-вестовых ветров. Сюда и повел отряд Галлер. Б. П. Новицкий вспоминает: «Ворочаем на курс 41°. Две-три минуты корабль лежит на курсе, затем корма резко бежит под ветер, нет никакой возможности ее остановить. Командир… Самойлов попытался с ходу (12 узлов) вывернуться влево на ост. Но корабль ворочает лениво, доходит до курсов 190–160° и не идет дальше. Несколько раз его кладет так, что не только казематы, борт и ватервейс, но и палуба на 1–2 метра уходит в воду. Кренометр в штурманской рубке стучит в стенки своего ящика. Размахи были порядка 38–42°»[173].
Но поворот все же выполнить необходимо. «Константин Иванович, больше десяти градусов руль не кладите», — приказал Галлер. Но и это мало помогло. «Я стоял на левом крыле ходового мостика, — вспоминает Новицкий, — командир отряда на правом. Вдруг он, обняв пеллорус гирокомпаса, повис буквально надо мной: корабль лег совсем на борт и не встает. Это длилось какие-то секунды, но мне они показались вечностью!» [174]
Линкор и крейсер легли на курс 90°, размахи качки уменьшились до 20–22°. Галлер приказал идти этим курсом к берегу: следовало уточнить свое место. В 10 ч 15 мин 9 декабря старшина сигнальщиков В. В. Токарев увидел огонь маяка Шассирон. Отряд был у входа в Ла-Рошель, но зайти в этот порт корабли не могли из-за большой осадки. И командир отряда приказал идти к Бресту. Вечером 10 декабря отряд стал на якорь на Брестском рейде.
Тяжелое и опасное плавание закончилось. Только теперь, получив возможность прочитать французские и английские газеты, Галлер понял, с какими исключительными по силе штормами пришлось встретиться отряду. Первый шторм, 5–6 декабря, они выдержали, стоя на якорях в Бресте и имея прогретые машины. В это время в море и Английском канале сила ветра достигала 10–12 баллов. Второй сильнейший шторм застиг отряд, вышедший из Бреста 7 декабря, где-то посередине Бискайского залива. Шторм, писали английские газеты, достиг кульминации в ночь с 7 на 8 декабря. В это время ветер набрал ураганную силу, что в этом районе бывает редко, во всяком случае, не наблюдалось с 1922 года. Гигантские волны привели к гибели нескольких английских, французских и итальянских пароходов, многие суда были выброшены на берег, десятки получили тяжелые повреждения.
Кораблям отряда требовалось провести необходимые ремонтные работы, причем нужна была помощь мастерских порта. Лев Михайлович направился с визитом на берег, передал соответствующую просьбу морскому префекту. Однако контр-адмирал Бергело, замещавший отсутствующего вице-адмирала Пиро, не торопился с ответом и не проявлял особого радушия. Рабочие для ремонта прибыли лишь 14 декабря, когда линкор ввели на внутренний защищенный рейд, сход на берег был разрешен только командному составу. Понятно, что никто не воспользовался этим разрешением.
В те дни в Бресте Галлеру пришлось отстаивать и честь Красного Флота, когда пришедший в Брест французский линкор не поприветствовал советского флагмана положенным орудийным салютом. П. Ю. Орас вспоминает, что Галлер немедленно отправил по этому поводу протест морскому префекту. «На свой берег они могут нас не пускать, но флаг уважать должны!» — сказал он. И «француз», принося извинения, несколько часов спустя отсалютовал как положено, а «Парижская коммуна» ответила…
Основные ремонтные работы закончили к 23 декабря: на линкоре с помощью рабочих-французов сняли остатки фальшборта и установили новый волнолом, заменили несколько пиллерсов, на крейсере отремонтировали электропривод рулевого устройства. 26 декабря отряд вышел из Бреста, и через двое суток Бискайя была уже за кормой. 30 декабря корабли прошли Гибралтарский пролив. Погода стояла отличная, пригревало южное солнце, и Лев Михайлович отдыхал впервые за месяц походной жизни. Хорошо в Средиземном!
