Промахов просто не было. Первая же пара фугасных снарядов растерзала турецкий эсминец так, что ему уже не суждено было вернуться к своим берегам – если тонуть этот корабль пока не собирался, то здоровенная пробоина по ватерлинии в носовой части, сбитая труба и разорванные паропроводы превращали переход через все море в ненаучную фантастику. Пушки помельче тоже внесли свою лепту, компенсируя свой скромный калибр скорострельностью.
К чести минеров «Гайрета» нужно отметить, что они не растерялись и успели выстрелить торпедой в «Донца». И не промахнулись.
Но от начала боя и до того момента, когда рвануло взрывом в носовой части канлодки и та стала быстро заваливаться на левый борт, прошло почти три минуты, а за это время русские комендоры успели превратить один из четырех лучших эсминцев Турции в чудом держащиеся на воде ошметки.
Командир «Муавенета» даже не стал пытаться спасать кого-то с пылающего корабля-товарища. Было совершенно очевидно, что не помочь уже ни «Гайрету», ни кому-нибудь из его экипажа. Проблема стояла более серьезная: унести ноги подобру-поздорову.
Огонь «Кубанца» получился не столь эффективным, как у собрата, но один шестидюймовый снаряд и два стодвадцатимиллиметровых второй турецкий эсминец тоже словил. И это не считая града «мелочи» от трех дюймов и меньше.
Вопрос стоял уже о том, чтобы дотянуть до ожидающего южнее угольщика и, на его буксире, добраться до Босфора.
Не вышло…
Вернее, до ждущего эсминцы «Ирмингарда» «Муавенет» все-таки дотянул, но заделать здоровенную дырищу в корме у самого руля и винтов в открытом море, да еще и абсолютно неспокойном поздней осенью, не представлялось возможным…
Пару часов экипаж еще пытался как-то бороться с повреждениями, но и эта пробоина была не единственной. Командир миноносца приказал команде перейти на пароход.
«Муавенет» затопили через кингстоны в открытом море. Турция за эту ночь лишилась половины своих самых современных эсминцев.
В Севастополь уже пришла радиограмма: «Неприятель атаковал Одесский порт, один его большой миноносец потоплен, другой ушел с повреждениями. Торпедирована лодка «Донец». Других потерь в порту нет».
Вот хоть плачь, хоть матерись!
Именно такие мысли владели командующим флотом, когда его разбудили в третьем часу ночи и зачитали радиограмму.
Предупреждали же ведь придурков, что ожидается атака миноносцами на порт! Неужели нельзя было какой-нибудь баржой или бонами с сетями заградиться?
Фиг с ним, что «Донец» калоша старая и ни на что в масштабах флота не годная…
Ладно! Потом разберусь…
Ну и ложиться спать по новой смысла уже не было: пока полчасика с боку на бок повертишься, пока уснешь…
Тем более вот-вот должны были поступить сведения из-под Феодосии и Новороссийска, где подлодки и «Кагул» с миноносцами тоже ожидали гостей. Тех, что «хуже татарина». Да и к Севастополю ожидался САМ.
Андрей приказал вызвать Лысухина – нечего вестовому дрыхнуть, когда адмирал бодрствует, и напряг вестового приготовлением кофе в гомерических количествах.
В половине шестого с мыса Сарыч доложили, что на юго-западе наблюдают в море свет прожекторов…
Началось!
Эскадре был отдан приказ снятся с якорей и приготовиться к движению.
Загрохотали выбираемые цепи на «Евстафии», «Иоанне Златоусте», «Пантелеймоне», «Трех святителях», «Ростиславе», «Памяти Меркурия», «Алмазе» и миноносцах. Флот готовился идти в бой.
Еще через полчаса наблюдательный пост на мысе Лукулл доложил, что видит двухтрубный корабль, идущий к Севастополю.
Эбергард лично и пренастырно потребовал подтверждения у начальства крепости, что ток к заграждениям возле порта подключен…
Да подключен!
Подполковник Ширгородский, командир минных рот Севастополя, был уже настолько задерган командующим флотом, что просто жил у рубильника, подключающего электричество к заграждению.
– Начать движение!
Громады броненосцев стали вытягиваться из Казачьей. Головным пошел «Евстафий», за ним двинулся однотипный «Иоанн Златоуст», а потом «Пантелеймон» – бывший «Князь Потемкин». Именно на нем держал свой флаг командующий дивизией линкоров Черного моря, контр-адмирал Новицкий.
