— Характеристика от регионального секретариата общества имеется?
— Имеется.
— Заверенная нотариусом?
— Заверена.
— И фотографии приложены?
— Приложены.
— Анфас и профиль?
— Анфас и профиль.
— А сколько штук?
— По шестнадцать каждого вида, как и положено.
— Браконьеры и порубщики среди родственников есть?
— Нет.
— А среди друзей и знакомых?
— Тоже нет.
— Будем проверять.
— Зачем? Вот справка вашего регионального агента.
— В Администрации рек и озер состояли?
— Не состоял.
— В Администрации недр и карьеров?
— Никогда.
— Учтите, если окажется, что вы хотя бы однажды имели контакты с этими подлецами, леса вам не видать как собственных ушей.
— Учту.
— Собрания общества посещаете регулярно?
— Регулярно. Вот учетный листок с отметками.
— А за текущий месяц?
— Собрания у нас всегда двадцатого числа. А сегодня только тринадцатое.
— Ничего не знаю. Вот после двадцатого и приходите.
— Так ведь сезон уже закончится!
— Ну и что? Будет еще осенний сезон. И летний сезон следующего года.
Довольный собой, советник развалился в кресле и ласково воззрился на отца. Тот тяжело вздохнул и полез в свою необъятную папку.
— Не сочтите за оскорбление… Маленький подарок… Исключительно из чувства глубокого уважения…
Советник со снисходительной улыбкой приподнял вверх ладонь, как бы предлагая обойтись без лишних слов. Тут же у телевизора вдруг прорезался звук, рефлектор вспыхнул ядовито-желтым светом, и над зажигалкой взметнулось голубоватое пламя.
— Уверен, что ваши чувства искренни и чисты, — сказал советник, натягивая тонкие хирургические перчатки. — Хотя встречаются еще негодяи, пытающиеся использовать подобные случаи как повод для шантажа. Но я этого не боюсь. Звукозаписывающая аппаратура, как вы сами понимаете, ничего, кроме этой дурацкой симфонии, не зафиксирует. Фотоаппарат, если бы он вдруг оказался в одной из ваших пуговиц или, скажем, в запонке, обезврежен радиоактивным импульсом, не опасным для здоровья, но достаточно мощным. Войти сюда постороннему лицу невозможно, так как дверь кабинета сейчас заперта и может быть открыта только по моей специальной команде. Даже ваш мальчик мне не мешает. Суд, как известно, не принимает во внимание показания несовершеннолетних, если они могут быть обращены во вред или на пользу родителей.
Он взял конверт с деньгами и принялся внимательно разглядывать каждую купюру на свет рефлектора. Бумажки, чем-то не понравившиеся ему, тут же подверглись аутодафе в пламени миниатюрного костра.
— Вообще-то глубокое уважение ко мне принято выражать более крупной суммой. — Советник небрежно швырнул перчатки, деньги и конверт в нижний ящик письменного стола. — Запомните это на будущее… А теперь могу продемонстрировать вам один фокус.
Он с треском задвинул ящик, выкрикнул: «Раз! Два! Алле-гоп!» — и вновь выдвинул его почти на всю длину. Отец с глухой ненавистью, а сын с восторгом убедились, что ящик совершенно пуст. Тотчас погас рефлектор, умолк телевизор, сгинуло пламя зажигалки, и в дверях щелкнул язычок замка.
— Техника на грани фантастики, — сказал отец. — Сами придумали?
— Что-то придумал, а что-то усовершенствовал.
— Один вопрос на прощание. Можно? — спросил отец.
— Смотря какой.
— А если бы я вдруг успел посетить собрание в этом месяце? Что было бы тогда?
— Да все то же самое. Я задал вам всего шестнадцать вопросов. И вы уже сдались. Можно сказать, без борьбы. Обычно мне попадаются орешки покрепче. Но больше шестидесяти вопросов не выдерживал еще никто.
— Великолепно. Просто блеск.
— Я рад, что вам понравилось. Вот ваше заявление. Сейчас вам нужно зайти в отдел статистики и учета. Комната сто шестнадцать. Думаю, особых проблем у вас там не возникнет.
В лифте, поднимавшем их на десятый этаж, мальчик спросил:
— Дядя забрал наши денежки?
— Да.
— Насовсем?
— Насовсем.
— А что он будет с ними делать?
— Да пусть хоть подавится!
Отдел статистики и учета занимал целую анфиладу комнат, в которых светились экраны дисплеев, трещали принтеры, а по бесчисленным каналам связи носились туда-сюда миллионы мегабайт информации.
Раньше со всей этой никому не нужной статистикой вполне справлялся один-единственный чиновник, но он постоянно попадался на каких-то махинациях, его секретарша флиртовала со всеми встречными-поперечными, включая юных курьеров и дряхлых швейцаров, и посему Верховный Администратор, весьма щепетильный в вопросах чужой нравственности, да еще к тому же не лишенный интереса к новейшим техническим поветриям, решил заменить одиозную парочку компьютером, который после долгих торгов и переговоров был приобретен у Администрации науки за не поддающееся учету количество первосортной древесины. Впрочем, как поговаривали, непрактичные интеллектуалы, так и не найдя этой древесине применение, благополучно сгноили ее на задворках какой-то академии.
