— Что у меня еще в двойном количестве?
— Да, в общем-то, все как всегда. Два сердца, две печени, две ипостаси. Если найдешь свое истинное призвание — появятся дополнительные возможности. Крылья там, шипы или оружие под кожей, — он пожал плечами. — Я вина притарабанил. Ты давай, принимай ванну, и будем собираться на вечеринку в «Кварки-шкварки», а то парни без нас начнут.
С этими словами он покинул помещение, а я в легком трансе погрузился в воду. Блин, а у инкубов их пять? Надо спросить у Геракла, как он с этим живет?
Да уж привыкать мне здесь придется ко многому, чувствую.
— Ни за что не надену на себя эти бабские воланы! — орал я, потрясая перед носом куратора чем-то бледного сиреневого цвета с широкими рукавами, завязками вокруг запястий и кучей рюшей на груди. Только по какому-то дикому недоразумению ЭТО называлось мужской рубашкой. — Я черт! — Вал удивленно поднял брови. — Черт! А не Наташа Ростова, собирающаяся на свой первый бал!
Куратор тяжело вздохнул, пытаясь в шестой раз натянуть на меня хоть что-то из воздушно-кисейного барахла, щедро украшенного стразами, оборками и бантиками, которым был забит шкаф. Это только авторам женщинам всегда почему-то хочется одеть своих мужественных героев в цепочки, рюшечки, оборочки, гипюры, бархат и кожаные штаны в облипку! А сами они пробовали ходить в натуральной коже, плотно облегающей тело? Да еще бегать в них, драться и скакать верхом сутки напролет?
— Ну почему, почему я не могу надеть строгий черный костюм и белую рубашку? — в шестой раз вопрошал я с надрывом в голосе.
— Потому что этот костюм предназначен для покойников! В черном у нас хоронят! И женят!
— Совсем одно и то же, — пробурчал я. — Между прочим, я иностранец, мне положено немного эксцентричности! — и потянулся к костюму. Вал ухватился за него с другой стороны.
— Да как ты не понимаешь, нельзя носить черное в повседневной жизни! Это неприлично! От тебя девушки будут шарахаться! — привел он последний железобетонный аргумент.
Слова о девушках заставили меня задуматься, но не смириться. Я начал в очередной раз перебирать рубашки кучей вываленные на кровать. Наконец-то нашел одну более-менее удовлетворяющую моему вкусу. Кремового цвета, вместо пуговиц — шнуровка до груди, правда, по краю выреза расшита жемчугом. Но, если шнуровку распустить, то эта лишняя деталь в виде кучи минералов класса органических соединений станет совершенно незаметна. Решительно закатав по локоть рукава, предварительно оторвав от них пышные воланы, я остался весьма доволен результатом. Судя по кислому выражению физиономии моего товарища, эксперимент мне удался. А дальше началась вторая часть балета.
— Колготки не надену! Это не обсуждается! — я начал рычать, как только Вал попытался всучить мне пару очень узких лосин ядовито-зеленого цвета. У меня уже давно закралось подозрение, что он просто издевается над бедным иномирным гостем. Не могут приличные демоны носить такое!
Видно, выражение моего лица отбило у него охоту к спору, потому что, побрюзжав всего-то пару минут, он согласился оставить мне джинсы при условии, что я надену украшения. В качестве обуви Вал выдал мне что-то очень похожее на мокасины, и тоже расшитое камнями. Фу! Теперь пару цепей на шею, пару колец на пальцы, шипованные браслеты на запястья для антуража и солидности, как выразился мой куратор, и я был, наконец-то, готов к выходу «в люди».
— Сейчас заскочим ко мне домой, я переоденусь, и уже оттуда переберемся в «Кварки-шкварки», — заявил Вал, всучивая мне в руки черный тонкий овал из непонятного материала.
— Это что? — подозрительно покрутив овал перед носом, на всякий случай поинтересовался я.
— Документ, удостоверяющий твою личность, и кошелек. В народе называется «дырка». Не спрашивай, почему, не знаю. Может, из-за того, что деньги из нее улетают, словно в дырку унитаза.
Ого, банковская карточка! А сколько же там денежек?
— Как ею пользоваться?
— Прикладываешь к «дырке» продавца, озвучиваешь сумму, и все. Если попадешь в чистилище, просто продемонстрируешь дежурному.
Что такое чистилище, я, кажется, догадывался.
