— Ты заметил милашку? — подошел ко мне Вал, когда мы вошли в город.
— Заметил, только не успел ничего рассмотреть, — пожаловался я.
— Баронесса Вилия, шестнадцать лет, блондинка, голубые глаза, девственница, впервые в городе, смешливая, немного испугана. Ее сопровождает дуэнья, дальняя родственница, женщина тридцати лет, пышная брюнетка, разбитная вдова, — сообщил нам Геракл.
— Как ты это успел понять? — удивился я.
— Почувствовал, — Геракл многозначительно постучал кончиками пальцев по носу.
«Профессионал!» — прошипел в ухе Белочка.
Ага. Мне бы так. Познакомился с девушкой — и сразу же знаешь, чего от нее ожидать.
Город напоминал старую Ригу с ее узкими улочками и цветными домами разной высоты. Вокруг сновал народ. Пока мы пробирались по вымощенным булыжниками улицам к постоялому двору, я вертел головой, стараясь все хорошенько разглядеть. На нас обращали внимание: женщины строили глазки, мужчины уступали дорогу, а дети, с восхищением открыв рты, глазели в след. Патруль, который попался навстречу, завидев нас, резко свернул в подворотню. Вал выхватил из толпы чумазого босоногого мальчишку лет десяти.
— Эй, герой, трактир «Три поросенка» знаешь?
— А кто ж его не знает? — пацан шмыгнул носом. — Так постоялый двор называется, там еще хозяин эльф-отступник. Драчливый, жуть!
— Проводи нас к нему.
— Грошик сейчас и грошик, как доведу! — вытянул грязную ладошку оборванец.
Вал кинул проводнику медную монетку. Тот ее моментально куда-то засунул, хотя я могу поручиться, что карманов в его лохмотьях не было. Мальчишка побежал вперед, показывая дорогу. Вскоре мы вышли на большую площадь, на которой кучковался народ, что-то бурно обсуждая. Посреди площади был возведен помост, украшенный двумя столбами, перевитыми цветочными гирляндами. К ним были прикованы девушки, совсем еще молоденькие. На мой взгляд, ровесницы Афродиты, то есть по человеческим меркам лет по пятнадцать. На обеих были надеты белые платья и венки из цветов. Блондинка и брюнетка. Они стояли на коленях, сложив ладони на груди и, по-видимому, молились. Геракл прищурился, рассматривая девчонок, а затем ухватил за плечо нашего проводника.
— За что их приковали? В чем обвиняют?
— Что вы, милорд! Это благородные девственницы! Они приносят себя в добровольную жертву во благо империи. А за это император жалует их родителям или тем, на кого они укажут, награду, целых два золотых!
В голосе мальчишки прозвучала зависть. Наверное, два золотых — это огромные деньги в этом мире. «Интересно, а нам за практику заплатят, и положен ли аванс?» — прошелестел Белочка. Действительно, не помешает озаботиться деньгами. Я уже раскрыл рот, чтобы спросить об этом у Вала, как рядом с нами остановились две молодые горожанки, о чем-то оживленно беседуя. Я прислушался.
— Говорят, эти девушки воспитанницы графа Острата, — одна из молодок указала пальцем на прикованных жертв.
— Ой, скажешь тоже! — со смехом фыркнула вторая. — Да разве граф пропустил бы такие лакомые кусочки?
— Сейчас самый верный способ избежать участи жертв — это лишиться девственности. Говорят, жрецы богини Литеры трудятся не покладая ах-ха-ха… рук.
Обе женщины захохотали.
— Красавицы, — голос Геракла заскользил по коже, словно бархатный лоскут. Вокруг него сгустилось невидимое облако такой сильной сексуальности, что даже меня пробрало. Откуда-то потянуло миндалем. — Нашего господина очень заинтересовал обряд жертвоприношения. Не разъясните его смысл?
Женщины таяли под взглядом инкуба. Мне показалось, что, потребуй он сейчас и здесь исполнения своих самых буйных фантазий, они бы ему не отказали. Это нужно было прекращать.
— Геракл! — предостерегающе произнес я.
— Простите, мессир, увлекся, — инкуб виновато склонил голову, и сексуальность сразу же пропала из воздуха, но молодки все равно смотрели на него влюбленными коровьими глазами.
— Чудовище у нас появилось, господин.
— Дракон, что ли?
— Нет, с драконом наши маги враз бы управились, а это чудище, говорят, похоже и на коня, и на волка, и на птицу и с руками как человек, а глаза демонским огнем горят. Всегда из портала выскакивает и назад так же уходит. Пробовали задержать, так его ни мечи, ни заклинания не берут.
