— Ничего не будет. Пока ты. Не. Извинишься.
— Я не стану извиняться, — отрезала она, скрещивая руки, и отодвигаясь от него в сторону, открывая проход.
— Не станешь? — Лиам вскинул брови, пристально следя за ней. — Пока ты не научишься признавать свои ошибки, между нами ничего не будет, Кристина. И, пока ты не увидишь, что я пытаюсь сделать, пока ты не будешь на моей стороне, тоже. Я буду ждать, когда ты сдашься. Но сейчас… сейчас действительно не время для твоих фокусов.
* * *
Судья города Эттон-Крик, — Оливия Хард была очень обеспокоена тем, что лейтенант Гаррисон заинтересовался делом Ауры Рид. Нервно хмурясь, и глядя в одну точку, — на стену, с грамотами, она продолжала размышлять о происходящем. Затем, испустив яростный вздох, набрала домашний номер. На том конце послышался робкий голос дочери, и затем скрип кровати — девушка встала:
— Мама? Что-то случилось?
— Ясмин, — деловито сказала Оливия, выпрямляясь в своем кресле. — Ты что-то узнала о нашем деле?
В ответ продолжительная тишина, затем:
— Мам, ты уверена, что это хорошая идея? Правильно ли мы поступаем, открывая охоту на Ауру? Может, стоит еще подождать?
— Ясмин, я задам несколько вопросов, — безапелляционным тоном сказала Оливия. — Во-первых, ты все выяснила о девочке?
— Да, мам, — покорно сказала Ясмин, вздыхая. — Я все выяснила.
— Она дочь Изабелль?
— Да, мама, она ее дочь.
— Ты наблюдала за Кэмероном?
— Да. — Вздох. — Мама, мы еще не уверены…
— Мы не можем долго ждать, Ясмин, — прервала дочь Оливия. — Разве наш человек из ОС, который пошел за ней в лес не оказался в итоге мертв? Разве Аура сейчас не с Адамом?
— Мама, Аура в психушке, — возразила Ясмин.
— Мне кажется, что я слышу в твоем голосе неприкрытую злобу. Надеюсь, это лишь мои догадки, но скажи, ты ведь не подружилась с Аурой? Я была не против, когда ты стала встречаться с Кэмероном, по видимым причинам, но твои дружеские отношения с ней это уже слишком.
— Нет, мам…
— Что — нет, мам? Это не игры, Ясмин. Это то, от чего зависит твоя жизнь. И моя, и еще сотни тысяч других людей.
— Но почему мы должны делать это именно с ней?..
— Неужели ты хочешь взяться за Адама, наивная девчонка? — насмешливо спросила Оливия, и, не дожидаясь ответа, сказала: — Неважно, чего хочешь ты, Ясмин. Мы должны делать то, что делаем, и неважно хотим мы этого или нет.
— Аура в психушке, — пробормотала Ясмин. — Я не смогу туда попасть. И Кэмерон не доверяет мне. Я не знаю, что мне делать. Я не могу связаться с Изабеллой.
— Я лишь надеюсь, что никто из них не доберется до нее первым, — с видимым беспокойством пробормотала Оливия, снова утыкаясь напряженным взглядом в стену с грамотами.
Она подумала, что должна позвонить Кристоферу Грину, и сообщить новости.
* * *
На часах восемь вечера, за окном — снежные сугробы, серая, тягучая ночь, и они все еще не разговаривают; Кристина была упрямой девчонкой, поэтому не могла извиниться за то, что считает Экейна сумасшедшим. Это было иронично, учитывая то, что похоже она влюбилась в его младшего брата.
Кристина не знала, в какой именно момент она это поняла — сегодня, или, когда Лиам спас ее от мучений два года назад, или возможно, она даже родилась для этой любви… Так или иначе, это случилось, что было глупо отрицать. И, что самое главное, Лиам достоин этого. Он не раз приходил ей на помощь, и даже теперь он не ненавидит ее, и не злится, а лишь с напускным равнодушием предвкушает момент, когда она извинится, и она подумала: почему бы и нет? Почему бы не извиниться, ведь она действительно виновата, и она уже устала дуться, ведь у нее даже не было занятий, чтобы отвлечься от мыслей о Лиаме, в то время, как он, казалось и вовсе не переживал, ожидая важного звонка из женского монастыря.
Кристина не знала, о чем думал Лиам, и ей было весьма любопытно, думает ли он о ней, потому что он смотрел на нее, как-то по-особенному.
Он любил смущать девушек — возможно, это было главное отличие от серьезных братьев, вечно погруженных в заботы. Лиам всегда был более раскованным, и остроумным, и легким на подъем, но, тем не менее, в его взгляде проскальзывала и серьезность, характерная для их семьи. Сейчас Лиам занимался своим любимым делом — пытался вывести Кристину из себя. Возможно это по-детски, но ему нравилось, когда девушка злилась. Не по-настоящему конечно, когда в его груди все начинало сдавливать от раздражения, а как сейчас, когда она уже готова к нему подойти, но упрямство не позволяет это сделать. Он просто смотрел на нее, запоминая ее движения, когда она расчесывала свои длинные, восхитительные волосы, когда наклоняла голову, чтобы задумчиво глядеть в окно, и когда она словно бы случайно проходила мимо него в ванную, надеясь, что он первым заговорит, и разрядит напряженную для нее обстановку. И Лиам действительно хотел это сделать, но он понимал, что Кристина тоже должна вынести урок из их ссоры; она должна понять, что следует относиться к их нелегкому делу более серьезно.
