Кэмерон замолчал, проваливаясь в сон.
Рэн повернул голову, и посмотрел на брата. По его виску скатилась слеза. Его взгляд не был замутнен алкоголем, ведь он не выпил ни капли. Он прогнал всех, чтобы побыть одному там, где нет людей, нет никого, кто мог бы рассказать о своих проблемах.
Рэн сел, надавил себе на глаза, основаниями ладоней. Как он может плакать сейчас? Второй раз за день? Слезы — это то, что показывают люди, в моменты ощущения острых эмоций, печали или радости. Что чувствует сейчас он?
Боль. Огромную, внутреннюю боль.
Безысходность.
Эго или любовь?
Почему Кэмерон считает, что Экейном управляет эго? Разве он настолько самовлюблен? Если бы он мог совершить сотни ошибок, или отдать свою жизнь, для того, чтобы Аура жила, он бы сделал это. Любовь ли — это чувство?
Безусловно, да. Он был не так искусен в любви, как Кэмерон или Лиам. Кэмерон всегда наслаждался ею издалека, наблюдал за рождением детей, давал им жизнь, радость на их личиках. Кэмерон всегда был на стороне этого милого и нежного чувства, и осуждал младшего брата, Лиама, за то, что тот не верит в любовь. Лиам наблюдал за Смертью. Он видел, что случается из-за любви, и говорил, что это чувство — человеческая слабость. Влюбленные не способны контролировать себя, свои эмоции, поступки.
Рэн всегда был бесстрастен, он наблюдал со стороны, за дискуссиями братьев. Какое ему дело до любви? Он не знает, что это. Ведь он не Купидон, а ангел Судьбы. И так было всякий раз, когда он писал судьбу для людей. Любовь? Некоторым он давал ее столько, чтобы можно было утонуть в любви; желал проверить, на что люди способны ради любви, но все это заканчивалось на грани, где люди могли совершать отчаянные поступки. Иногда приходили Падшие, и завершали его работу. Делали Выбор.
Может у него, Рэна Экейна, тоже есть такой Падший Ангел? Может он где-то рядом, и заставляет сделать выбор? Но почему он уже не выберет, что-либо? Это освободило бы Рэна он того камня на сердце, от печали и тоски, что гложет его с тех пор, как он узнал, что Орден Света инфицировал Ауру демонской кровью бывшей жены Кристофера Грина, Кэтрин. Почему он не уследил за этим, и не предусмотрел это? Он был слишком озабочен Аурой. Он был не в силах, отойти от нее, чтобы наблюдать за судьбами других людей. Его даже не беспокоило то, откуда они узнали, где сейчас Аура, и почему им пришло в голову отравить ее демонской кровью. Почему он не предусмотрел этого? И как Орден Света узнал о том, что у Ауры нет души?
Экейн выпрямился на диване, опустил ноги на пол. Его словно окатило холодной водой: а что, если никто вовсе не раскрывал их секреты, что если…
Дверь распахнулась. Рэн поднял голову, и посмотрел на своего младшего брата. Лиам был взбешен, его руки были сжаты в кулаки, а волосы прилипли ко лбу; на его пальто, таял снег.
— Что ты наделал? — с порога спросил он. Лиам был потрясен.
Рэн встал на ноги. Они были почти одного роста — Рэн выше лишь на несколько сантиметров. Лиам бросился к нему, хватая за рубашку. Его глаза пылали яростью:
— Я спрашиваю, что ты наделал!
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Лиам отбросил брата на диван, и заорал:
— ОС схватил Кристину! Ты знаешь об этом?! Ты знаешь о том, что они пытают ее, о том, что не отпускают, потому что она призналась им в том, что в ней душа Ауры?! Ты с самого начала это продумал, да?! — Лиам склонился над братом, выкрикивая ругательства на их языке. Рэн понял: вот почему, ОС решил отравить Ауру демонским ядом, — поняли, что теперь им легче будет достать ее. — Ты что, совсем спятил?! Ты забыл кто ты?! Как ты можешь жертвовать одним человеком, ради другого?! Ты забыл, для чего прибыл сюда?! Для того, чтобы пьянствовать?! Чтобы играть в свои игры?! Прошлого раза тебе не хватило?! Почему ты молчишь?! Считаешь, ты умнее остальных, верно? Думаешь, лишь тебе позволено испытывать чувства?! У меня для тебя сюрприз: мы тоже можем! ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИШЬ?! — взревел Лиам, выпрямляясь, и в порыве ярости, смахивая со стола бутылки водки.
Экейн даже не вздрогнул. На самом деле, он почти не слушал младшего брата. Он сосредоточенно думал о том, как мог пропустить этот момент, когда он должен был следить за Кристиной, и поэтому подверг ее опасности, и ребенка. Что делать теперь?
