— А каким я должен быть, по-твоему? Каким ты видишь того, кто ответствен за судьбы миллионов людей? Ты знаешь, каково это — ощущать в своей голове ежедневно сотни тысяч голосов?
— Ты что, Бог?! — я вышла из себя.
— Нет, именно поэтому я и выполняю эту работу. Я что-то вроде Божественного секретаря.
Мои глаза полезли на лоб, от такого самомнения. И хоть Экейн шутил, я не была готова смягчиться, потому что меня задело то, что какой-то странный тип может командовать будущим людей.
— И все же это не честно, тебе не кажется?
— Нет. Я считаю все довольно честным. Каждому человеку я даю судьбу и те испытания, которые он может вынести. Ни один человек не нес на своих плечах непосильный груз.
— Но люди ломаются! — напомнила я.
— Вот именно, — сказал Экейн, жестким тоном. — И это их выбор, не так ли? Я не заставляю их сдаваться на полпути. Впереди свет, но они ломаются. Это их выбор, и я на него не влияю.
— Для тебя что, люди игрушка?!
— Почему ты так говоришь? — Рэн ожесточился. — К каждому человеку я отношусь с такой теплотой, на которую он заслуживает.
— Ты ненавидишь людей.
— Я не ненавижу людей. Повторяю, я отношусь к ним так, как они заслужили. Они выбирают, на какой путь свернуть. Однако… да, — Экейн вздохнул, опустив взгляд на мои колени. Через минуту молчания, он продолжил: — Эти люди, чьи судьбы я определил, сталкиваются между собой, и иногда причиняют вред друг другу. Тогда возникают некоторые проблемы. Но есть люди… судьбы, которых я с особой тщательностью продумываю.
— Что это значит?
— Есть люди, которые могут повлиять на ход событий на земле.
— Разве не ты их выбираешь?
— Я не могу говорить с тобой об этом Аура. Ты задаешь не те вопросы, на которые я могу дать тебе ответ. Ведь я… не Бог, верно?
— Стой… — я нахмурилась. — Тогда кем является Лиам?
— Лиам ангел Смерти. Он присутствует при смерти человека, и помогает ему перейти на другую сторону. Если человек прожил хорошую жизнь он попадает в рай, если нет — в ад.
Я с сомнением поморщилась, откидываясь на подушки.
— Лиам ангел Смерти? Он совсем не похож на ангела Смерти. Разве они не должны быть… страшными… мрачными?
— Поверь мне, когда Лиам злится, он и страшен, и мрачен.
— Вот это да… — я посмотрела в потолок. — А Кристина знала о том, кто вы?
Повисло молчание. Я перевела взгляд на Экейна, а он уже смотрел на меня. В его взгляде была и вина, и грусть.
— Что?
— Кристина с самого начала знала и о тебе, и о нас. Но она ушла.
— Ушла? Куда ушла?
— Когда год назад, я спрятал тебя здесь, я никому не сказал, что ты жива. Лишь мы трое знали, что ты здесь. Кристина узнала, что мы солгали ей, и ушла.
— Она… страдала…по мне?
— Да. Кристина очень любит тебя. Фактически кроме тебя у нее никого нет.
В моей памяти вспыхнули отрывки воспоминаний дня, когда мы были на озере. Этот день вспомнился мне очень отчетливо, и то разочарование, что я испытала, когда она заперла меня в комнате, когда я поняла, что она вовсе не на моей стороне, и что я потеряла еще одного друга. Выходит, и в этот раз я ошиблась…
— Почему вы не сказали ей обо мне?
Похоже, это был еще один вопрос, на который Экейн не хотел отвечать. Он прикусил нижнюю губу, раздумывая над ответом.
— Потому что Кристина — дочь главы Ордена Света, что ведет на тебя охоту. — Мое лицо вытянулось, и Экейн поспешно сказал: — Нет, Кристина никогда не хотела причинить тебе вред. Я выбрал ее, для помощи.
— То есть, ты хочешь сказать, что скомандовал ею, как игрушкой, заставив сделать нужный тебе выбор? — вновь завелась я. Рэн выдержал мой смертоносный взгляд:
— Да, я принял за нее это решение, но я не командовал ею, как игрушкой. Я сделал это, для того, чтобы уберечь тебя от опасности. Чтобы на нашей стороне был человек из ОС. Я сделал это для того, чтобы сотни тысяч людей, продолжили жить, до появления нового дитя Тьмы, разве я поступил неправильно?
Неудивительно, почему она ненавидела его, но вместе с тем, я ощутила жалость к Рэну — ему приходится справляться со столькими трудностями, чтобы уберечь людей от меня… просто отлично, разве нет?
— Хорошо, что ты не можешь распоряжаться моей судьбой, — как бы, между прочим, сказала я, накрываясь одеялом. — Страшно подумать, чтобы тогда меня ожидало.
