Ничего от этого не осталось уже к началу пятого, теперешнего культурного периода. Представитель его, Василий Буслаев, замечательно точно отражает характер современной духовной жизни. Он не верует «ни в сон, ни в чох», с издевательствами убивает «Старчище-Пилигримище» (отголосок древних калик-перехожих), кощунствует и, наконец, погибает, при попытке насильственно ворваться в духовный мир (в силу которого он, впрочем, не верит и с законами которого не считается) с своим собственным произволом, вытекающим из его буйной натуры. Лишь перед самой смертью переживает он момент просветления.
…Заезжали на Фавор-гору…
Увидали камень превеликий тут,
Превеликий бел-горюч камень…
На камне подпись да подписана:
«Кто у камня станет тешиться,
Тешиться да забавлятися,
Камень вдоль да перескакивать —
Тому буйну голову сломить».
Разгорелось сердце молодецкое,
Говорит Василий сын Буслаевич:
«Уж давайте-ка вы, братцы, тешиться,
Тешиться, да забавлятися:
Вы скачите поперек камня,
Поперек камня да на перед лицом,
Сам я вдоль скачу назад лицом».
Этот превеликий бел-горюч камень есть ничто иное, как камень-Алатырь 4, изображающий собою высшие сферы духовного мира[33]. Попытка прыгать через него вдоль — не только вопреки сделанной на нем надписи — но ещё «лицом назад», прекрасно характеризует устремления и отношения к духовному миру нашего культурного периода, с одной стороны — не желающего считаться с духовными закономерностями и пренебрегающего ими, но пытающегося — с другой стороны — овладеть ими по собственному произволу и вслепую. Эта попытка стоит Василию Буслаеву жизни:
…Сам Василий разбежался вдоль камня скочил,
Вдоль камня скочил назад лицом —
И задел за камень чоботом сафьяныим,
О сыру землю головушкой ударился,
А и тут же ли кончаться стал.
Умирая, братии наказывал:
«Вы скажите, братцы, родной матушке,
Что сосватался Василий на Фавор-горе,
Что женился на том бел-горючем камешке…»
Так в конце пятого культурного периода происходит примирение, мистическое воссоединение, брак человека с духовным миром.
Более поздний период этой культуры нашел свое правдивое отображение в образе Чурилы Пленковича. С одной стороны, в столкновениях с киевскими мужичками, он ясно проявляет черты буйного удальства, сближающие его с Василием Буслаевым:
…Тут толпа мужичков появилася,
Все-то мужички-рыболовщички,
А и все-то избиты — изранены,
Булавами головы пробиваны,
Кушаками буйныя завязаны
[34];
Кланяются князю, поклоняются,
Бьют челом, жалобу творят:
«Здравствуй, солнышко Владимир князь!
Дай, государь, нам праведный суд,
Дай на Чурилу сына Пленковича»…
Этот период деятельности последнего относится еще к началу пятой культуры, знаменуемой драками и боями также в былинах о Василии Буслаеве. Мужички жалуются князю Владимиру на Чурилу Пленковича и его друзей, которые
…Белую рыбицу повыпугали,
Щук, карасей повыловили,
Мелкую рыбицу повыдавили…
…Всех ясных соколов повыхватали,
Всех гусей-лебедей повыловили,
Всех серых утушек повыстреляли…
…Кунку да лиску повыловили,
Чернаго соболя повыдавили,
Туров, оленей повыстреляли…
Из данных Тайноведения известно, что пятая культура является в известном смысле родственной третьей, халдейско-египетской, представителем которой в былинах служит Вольта Всеславьич[35]. Эта родственность недвусмысленно подчеркнута в былинах тем, что вышеуказанные «подвиги» Чурилы Пленковича в точности повторяют таковые Вольги Всеславьича, который
…Загонял в тенета куниц и лисиц,
Всяких диких зверей и черных соболей;
Ни медведю, ни волку спуску нет…
…Заворачивал в сети гусей-лебедей,
Серых уточек и малых пташечек…
…Из глубоких станов рыб повыпугал,
Заворачивал рыбу-семжинку, белужинку,
Дорогую рыбку осетринку,
Брал и щученьку, малую плотиченьку…
Правда, в то время, как Вольга Всеславьич прибегал для этого к оборотничеству, оборачиваясь то «лютым зверем», то «ясным соколом», то «рыбой-щучиной», Чурила Пленкович применял более соответствующие его культурному периоду методы, т. е. избивая мужиков и пробивая им головы.
Но, с другой стороны, в нем отчасти замечается уже влияние приближающегося следующего культурного периода. Чурила Пленкович не восстаёт против духовных законов, подобно Василию Буслаеву; наоборот, он строго согласуется с ними:
