А многие другие изначальные Владыки… Лучше о них и не думать даже. То, что сделал с ними Повелитель — ужасно даже для Ада. В некоторых заговорах участвовал и Вельзевул, но всегда вовремя предавал и выходил из воды мало того, что сухим, но еще и с наградой.
Да, Вельзевул был демоном до мозга костей, но при этом не погряз в тупом консерватизме и постоянно учился. Учился у людей. Все то что он смог внедрить в хозяйственную жизнь преисподней было придумано не им, но это не имело никакого значения. Главное — результат. Чем больше людское племя придумывало способов облегчить себе жизнь, тем больше оно тонуло в высвобожденных из адских глубин сонмищах чертей и бесов, направляемых на Землю. А там они разворачивались…
Количество грешников за последние лет триста перешагнуло все разумные пределы. Многих приходилось даже консервировать до ввода в эксплуатацию дополнительных пыточных. Но это вовсе не значит, что недостачи останутся незамеченными, или тем более будут прощены. Отдел рекламы работал на пять с плюсом, а вот технические службы явно не справлялись.
— Абаддон, — сказал он. — Абаддон, я хочу говорить с тобой. Алло! Абаддон!
Огонь в камине полыхнул зеленым, потом белым и преобразовался в красивое мужское лицо с тонкими чертами и огненными провалами глаз.
Абаддон — Сборщик Душ и Ангел Бездны. Наместник Люцифера на Земле. С ним даже Вельзевулу приходилось считаться. Люцифер Абаддону не то чтобы доверял, но полагался.
— Ну алло… Ну говори. Только короче.
— Абаддон, что по нашему вопросу?
— Какому еще «нашему»? Ты опять что-то затеял? Опять подстава какая ни будь, как тогда?
— Тогда это был не я, и ты знаешь это. И кто был наказан тоже знаешь. И о чем я говорю сейчас — тоже.
— Угу, ты — не ты… Конечно. Ладно. Новостей нет. Все так же. Достать их никак не выходит. Только если заранее забирать. Больше вариантов нет.
— Заранее — тоже не вариант. За это тебе первому влетит, а если я такие приму, и мне достанется.
Ангел Бездны промолчал. Он был еще более печален и зол чем Вельзевул.
— Абаддон, — мягко проурчал Вельзевул. — Ты же понимаешь, что, когда он, — кивок вверх, — вернется, он спросит о недостаче.
— И ты ему скажешь?
— Ты хочешь, чтобы я прикрыл своим авторитетом твою профнепригодность?
Сборщик Душ зарычал.
— Вельзевул, мы работаем уже многие тысячи лет. Я поставляю, ты складируешь и перерабатываешь. Это — первый сбой за… за эпохи!
— Этот сбой длится уже десять лет, Абаддон. И что ты сделал? Ни одного, подчеркиваю, ни одного случая возврата потерь. Это не пшено, чтобы списать на усушку и утряску, это души. На каждую кучу бланков строгой отчетности изведено, так просто не спрячешь!
— Ты думаешь я не понимаю? Я сам десять лет места себе не нахожу, еще с первого случая! Но я же выяснил, куда они деваются…
— Ах, это ТЫ выяснил? Это Тевтус выяснил, и продал информацию МНЕ! А я уже, сказал тебе!
— Ну я же узнал в результате — значит выяснил. И вообще, хватит уже бодаться. Что нужно, говори, и я пошел.
Вельзевул вздохнул, что в облике мухи было совсем непросто.
— Абаддон, есть мысль. Нужно отправить туда кого-нибудь, и либо прорубить окно, либо наладить сбор там. Возможно и переработку.
— Вельзевул, мы пробовали много раз. Ты же знаешь — ничего не выходит.
— Не так, как пробовали. Реально отправить. Открыть Врата.
Ангел Бездны задумался.
— Нужен будет проводник. Пожалуй… Разовую акцию я смогу обеспечить. Хотя это будет трудно. Очень. Ты понимаешь насколько?
— А ты понимаешь, что мы сейчас спасаем тебя, а не меня? ТЫ понимаешь, что это ТЫ будешь должен МНЕ, а не наоборот?
Сборщик Душ погрустнел еще больше. Кивнул.
— У тебя есть подходящие кандидаты? Чтоб было не жалко если что?
— Чтоб было не жалко — половина Ада. А вот подходящего — нужно искать.
— Давай. Только не из Ада. А из эмиссаров. Что бы вписались в тамошнюю жизнь с ходу, а то адские сразу вразнос пойдут, ты же их знаешь. А я займусь проводником. Мне потребуется дня три-четыре.
Князь Ада кивнул, соглашаясь.
Абаддон не прощаясь отключился. Огонь в камине стал пылать как обычно.
Вельзевул равнодушно скользнул взглядом по обнаженным обезображенным телам, висящим на стенах. Почти иссякли… Боль и страх — вместе вкуснее. А из этих сочится уже только тупая безнадега.
