Риса старалась говорить как можно увереннее, чтобы донести до Нозоми всю твердость своего отказа.
Однако ее подруга даже не изменилась в лице. Она вытянула правую руку…
И зажала нос Рисы между указательным и большим пальцами.
— А-а! Ч-что ты делаешь?!
— С сегодняшнего дня я начинаю карать каждую твою дерзость — запрещаю дышать носом десять секунд.
Нозоми не соврала — она отпустила нос Рисы ровно через десять секунд. Пока Риса в слезах потирала нос, лицо Нозоми вдруг оказалось точно над ней.
— А теперь послушай меня, Риса. Не как бёрст линкера, а как семпая по секции. Не как «родителя», а как подругу. Я не смогла уберечь тебя от травмы. А до того толком не смогла помочь, когда ты уперлась в стену и страдала.
Риса попыталась было возразить, но оробела под суровым взглядом Нозоми.
— На отборочном этапе я тоже выполняла опорный прыжок. Подойди я к нему чуть серьезнее — смогла бы заподозрить, что с трамплином что-то не в порядке. Не то, чтобы я прыгала вполсилы… но все равно в душе считала, что пройти в финал по опорному прыжку мне не светит. Поэтому мои ощущения притупились…
— Нет… ты не виновата. Я тоже ничего не почувствовала во время отборочных…
— Но я должна была заметить! — приглушенно воскликнула Нозоми и изо всех сил зажмурилась.
Риса пораженно смотрела на капельки, собравшиеся в уголках ее глаз. Кажется, она никогда раньше не видела слез Нозоми.
— Семпай… ты плакала, когда я спала?.. — задала она неожиданный и не совсем уместный вопрос.
На оказавшемся совсем близко над ней лице подруги появилась горькая улыбка.
— Разумеется. Я столько плакала, что у меня, наверное, обезвоживание началось.
— Ясно… вот значит как…
С одной стороны, ей хотелось извиниться за то, что она причинила Нозоми столько печали, а с другой — куда больше хотелось радоваться тому, что кто-то проливал слезы ради нее. Риса тоже улыбнулась и протянула руку. Собрав слезы Нозоми кончиками пальцев, Риса машинально поднесла их к губам.
Нозоми недоуменно заморгала, затем ее щеки залила густая краска.
— Ч… что ты творишь?! Не вздумай вылизывать!
— Жалко же, зря пропадут… У твоих слез почти никакого вкуса, Нозо-семпай.
— И что мне с этим отзывом делать?..
Нозоми откинулась с подушки и покачала головой. Затем похлопала себя по щекам, словно пытаясь согнать с них жар.
— Я иду с тобой, — вдруг громко заявила она.
— Что? Но…
— Никаких «но», «ну» и «не»! Еще раз повторю, теперь я обращаюсь к тебе не как «родитель» из Ускоренного Мира… Как твоя подруга из реального мира, я решила, что больше тебя одну никуда и ни за что не отпущу.
— Нозо-семпай…
Слова, выражение лица и чувства Нозоми грели Рису, словно лучи солнца, и в то же время заставляли ее сердце обливаться кровью.
А затем в голову стукнула бесконечно очевидная, но до сих пор не посещавшая Рису мысль.
Нозоми тоже бёрст линкер. А значит, у нее тоже есть моральная травма, легшая в основу дуэльного аватара.
Риса не знала, в чем состоит травма подруги. Тем более, Нозоми никогда не выставляла свои шрамы, муки и сокровенные желания напоказ. Она старательно отыгрывала роль «родителя» Рисы — иногда ласкового, иногда строгого — и вела ее вперед.
Но что, если тоже Нозоми хотела чего-то от Рисы? Что, если у Рисы действительно было нечто, что она могла подарить ей? Она больше не хотела отмахиваться от протянутой руки.
— ...Хорошо, семпай. Могу я попросить тебя… пойти вместе со мной?
— Еще бы! — Нозоми широко улыбнулась, но сразу же помрачнела. — Правда… не уверена, что мы справимся вдвоем…
— В смысле?
— Ты ведь собираешься встретиться с Нюктой, поговорить с ней и вернуться целой и невредимой? В подземелье нужно идти как минимум вшестером.
— Вшестером?..
Только сейчас Рисе пришло в голову, что на этот раз Нюкта может и не остановить Энеми, живущих в подземелье. Энеми Малого Класса они с подругой, быть может, и одолели бы, но пара аватаров шестого уровня ни за что не совладает с противниками Дикого или Звериного Класса.
— М-м… может, ты и права, но у меня не так много знакомых… а уж попросить о помощи я могу одну только Кометти…
Едва услышав имя Комет Сквикер, «девочки-волшебницы с игрушечным молотом», Нозоми скривилась.
