Гревс, следивший за мнемоническим общением Рощина и Краба, сокрушенно покачал головой.
— Теряем время, капитан.
— И что? Надо было бросить его наверху? — Вадим подозвал Кайла и отдал ему распоряжение. Андроид кивнул, затем, открыв пылезащитные кожухи на руках, обнажил механизм лебедки с прочным мономолекулярным тросом.
— Длины хватит метров на двести, — предупредил он.
— Достаточно. Найджел, ты пойдешь в паре с Кайлом. Я дождусь Краба. У него есть аналогичное приспособление.
Энергоматрицы ресектов уже едва просматривались в разломе своеобразного ущелья пересекающего основание древнего города разумных насекомых.
— Одна из пещер, образовавшихся при падении обломков фрегата, прямо под нами. — неожиданно произнес Вадим.
— С чего ты взял? — Гревс при всем старании так и не сумел отсканировать низлежащее пространство.
— Лайф передает мыслеобразы.
— Почему я их не воспринимаю?
— Наверное, ты ему не понравился.
Спуск в недра древнего города удалось возобновить минут через десять.
Кайл и появившийся на площадке Краб закрепили тросы лебедок и спустились на метр, проверяя надежность крепления.
Расселина, похожая на огромную трещину, почти сразу начала расширяться. На стенах разлома виднелись потеки черного пластика. По-видимому, внизу действительно покоился один из трех фрагментов фрегата «Меркурий», — сотни лет назад жар от раскаленной обшивки космического корабля поднимался по трещине горячими потоками воздуха, размягчая материал стен.
Рощин и Гревс, прильнув к андроидам, раскачивались над бездной. Стены ущелья постепенно приобретали отрицательный уклон, раздавались в стороны, образуя неровные своды исполинской пещеры. Ее дно не сканировалось, оба мнемоника ощущали признаки работы мощного маскирующего поля.
Наконец, в поле зрения появилась огромная, примыкающая к стене пещеры конструкция: стартопосадочная площадка была выполнена в духе архитектуры инсектов. Если предполагать, что разлом и расположенная под ним пещера — это результат падения раскаленного обломка космического корабля, то наличие массивного выступа, образующего монолитное соединение со стенами, не находило разумного объяснения.
— Давай к выступу, — приказал Вадим Крабу. — Надо разведать обстановку и перезакрепить тросы.
Серв начал раскачиваться, понемногу стравливая трос. Оказавшись над площадкой, он резко разблокировал тормозной механизм, и жестко соприкоснулся с гладкой поверхностью выступа. Вадим, заранее сгруппировавшийся, откатился в сторону, к стене пещеры.
Невдалеке раздались проклятия Найджела.
— Староват я для таких трюков… — немного придя в себя, проворчал он, поднимаясь на ноги.
Пока сервы, отцепив тросы, сматывали их на барабаны микролебедок, над уступом появился Лайф. Сигнатуры ресектов, которые не нуждались в специальных приспособлениях для спуска, давно исчезли за незримой границей маскирующего поля.
Там, внизу! Много машин!
Рощин терпеливо дождался, пока спейсбалл немного успокоится, и только затем уточнил:
Ты был внизу? Можешь передать мне мысленный образ?
Конечно, могу!
Секунду, Лайф.
— Найджел, ты как?
— В порядке.
— Приготовься к телепатическому контакту. Наш маленький разведчик побывал под маскирующим полем.
— Давай. Пусть передает. — Гревс присел, поморщившись от боли в ушибленной ноге.
Пещера, действительно, образовавшаяся в результате крушения фрегата, оказалась намного больше, чем предполагал Вадим.
Мысленные образы, переданные спейсбаллом, в первый момент не просто поражали воображение. Вадим невольно вздрогнул, «заглянув» под полог маскирующего поля, где мысленному взору открывалось залитое красноватым светом пространство, переполненное сигнатурами сотен различных механизмов.
Не один, а сразу два многокилометровых фрагмента боевого корабля эпохи Первой Галактической лежали на дне пещеры. В сегменте кормовой части фрегата четко просматривалась энергоматрица работающего термоядерного реактора. Контур его тепловой защиты был нарушен, именно силовая установка фрегата являлась источником красноватого сияния.
Второй обломок — средняя часть «Меркурия», зиял многочисленными пробоинами и разломами обшивки, через которые были видны фрагменты боевых постов и палуб, кроме того, в зоне внутреннего космодрома тлели пять сигнатур, четко идентифицирующиеся, как «работающие реакторы аэрокосмических истребителей класса «Фантом».
