Ближе к обеду над островом прошёл туда-сюда вертолёт, а на горизонте нарисовался силуэт фрегата.
– Ну вот и посмотрим, – сказал великий князь Миша, поднимая к глазам бинокль. – Вертолёт мы им для первого раза простим, но если эта лохань зайдёт в наши терводы… Придётся над ней слегка полетать.
Фрегат встал точно на границе двенадцатимильной зоны.
Великий князь повернулся к местному князю и протянул ему руку.
– Поздравляю, Давид, – сказал он. – Вы это сделали.
– Да что я… – смутился Кацман. – Если бы не командир…
Воронцов хлопнул Кацмана по плечу.
– Это всё из-за него, Миша. Если бы не Кацман, чёрт знает, кто бы нашёл Чёрную Смерть и чем бы это кончилось.
Кацман смутился окончательно.
– Ничего ещё не кончилось, – произнёс со значением Миша. – Самое веселье только начинается. Но как-нибудь с Божьей помощью справимся.
– Я готов выступать где угодно и перед кем угодно, чтобы прояснить нашу позицию, – пообещал Кацман.
Миша посмотрел на него и сказал:
– Хороший ты парень. Прямо жалко тебя.
– Почему? – Кацман поднял брови.
– Да всем начхать на нашу позицию. У всех один вопрос: когда русские полезут вскрывать звездолёт. И нам теперь с этим жить, пока не придумаем, как от него избавиться. Андрей прав, Чёрную Смерть нельзя просто вышвырнуть с Земли и оставить без присмотра. Мало ли кто его подберёт. И даже на Солнце сбросить эту штуку я побоялся бы. По-хорошему, Чёрную Смерть – в чёрную дыру… А ты выступай, конечно, кто же тебе запретит, ты монарх.
И Миша ушёл пить водку с послом.
– Я правильно его понял – мы в полной заднице? – спросил Кацман у Воронцова. – Нас никто не любит?
– Привыкай, – сказал Воронцов. – Ты теперь слегка русский, так что привыкай. Репутация наша ужасна и безобразна. Со временем научишься не обращать на это внимания. Конечно, в глубине души обидно. Но… Что я говорил про обременения? Ты победил. И это тяжкий груз, который тебе всю жизнь тащить и детям завещать. Но потом, глядишь, и дети чего-нибудь победят где-нибудь. Раз у них такой геройский папа.
На мгновение Кацман сник. А потом сделал то, что отпечаталось в памяти Воронцова навеки, и потомки его передавали эту историю из уст в уста.
Кацман расправил плечи, огляделся по сторонам, улыбнулся и сказал:
– Слушай, а ведь хорошо тут у нас.
* * *
Чёрный-чёрный остров ушёл под воду через шесть месяцев. Это были трудные полгода для всей планеты, и особенно для русских, но потом напряжение как-то рассосалось. Империя следила за Наутилусом и гоняла из его территориальных вод всех, кто пытался туда сунуться. Команда Воронцова разъехалась по домам. Хикмет и Лордкипанидзе удостоились приёма у короля, но не были против ожиданий пожалованы в рыцари. Мюллер тоже ходил к своему канцлеру и вышел из его кабинета государственным чиновником. Росси написал книгу «Семеро против Чёрной Смерти», где на удивление адекватно пересказал все события, включая те, которые проспал. Книга не сделала его ни героем, ни миллионером, на родине вообще не очень понимали, как к нему относиться.
Кацман ждал чего угодно, только не той грандиозной славы, которая на него обрушилась. Быстро поняв, что русские крепко наложили на звездолёт лапу и ничего ты с ними не сделаешь, американский истеблишмент решил извлечь из этого положения хоть какую-то пользу и дал команду: парень всё сделал правильно. В безвыходном положении он защитил Америку от неминуемой агрессии, взяв ситуацию под контроль и перетянув управление на себя. Парень блестяще переиграл имперцев. Ура! Кацмана носили на руках. В одном интервью он назвал русских «абсолютными миротворцами» – на русских тут же наплевали и забыли, а вот словосочетание запомнилось и накрепко приклеилось к самому Кацману. Он ездил по стране с выступлениями и рассказывал, рассказывал, рассказывал, как всё было на самом деле, пытался достучаться до сердец людей – пока не увидел, что никто не слышит. Ну почти. Немногие понимающие – молчали. Остальные восторженно кричали: «Аб-со-лют-ный Ми-ро-тво-рец!» Кацман начал принимать антидепрессанты, а потом жестоко запил. Воронцов узнал об этом слишком поздно, он прилетел в Штаты через сутки после того, как князь Наутилуса повесился в гостиничном номере.
